Генерал-адмирал

Далее ко мне напросился Драгомиров, и мы проговорили несколько часов — сначала о делах Сакмагонских дозоров, а потом обо всем на свете. Черт, как же человека ославили… У нас на военной истории рассказывали, что он был ярым противником вооружения русской армии пулеметами. Но почему? Да просто русская армия никогда — вы слышите? — НИКОГДА за время своего существования не снабжалась боезапасом в достаточной мере. И так нормативы были более чем скудные, так они еще и никогда не выполнялись. Ни в одной битве последней русско-турецкой войны наши войска не имели полной нормы боезапаса. Ну куда уж тут пулеметы вводить? Это ж совсем солдата без патронов оставить! Вот в этом и были истоки основных возражений Драгомирова против пулеметов, а уж в какую форму они облекались — дело десятое…

Ну а потом, до кучи, из Лондона приплыл Максим, сияя как медный грош. Его черная полоса кончилась. Прошлогодний успех с показом своего пулемета в России, выразившийся в том, что я, то есть сам великий князь и генерал-адмирал российского флота, купил у него патент на производство автоматической картечницы (каковому факту изобретатель тут же дал хорошую рекламу), изменил отношение к Максиму со стороны англичан, и те выдали ему заказ на сто единиц. Теперь он, воспользовавшись деньгами, полученными за патент, авансом от англичан и кредитами, строил собственную фабрику для производства пулемета и спешно доводил до ума образец под патрон с бездымным порохом. Англичане пока тоже не имели такового, но спешно готовились принять его на вооружение. Поэтому Максим, исполняя мое требование, сразу же убивал двух зайцев, готовя образцы и для меня, и для англичан. Так что ко мне он был настроен благожелательно, громогласно заявлял, что я принес ему удачу. Меня же, пока я слушал его рассказ, всю дорогу мучила мысль: а не сделал ли я этой покупкой патента на пулемет хуже? Нет, теперь пулеметы будут обходиться русской армии куда дешевле, чем в той реальности, о которой здесь знал только я. Но может, без этой покупки Максим еще годика три, а то и пять мыкался бы по странам и континентам, и в итоге пулеметы оказались бы на вооружении армий несколько позже, чем сейчас? Но затем я решил — какого черта! Что сделано — то сделано! Теперь надо выжать из ситуации максимум возможного.

Новые образцы пулеметов испытывали неделю, и за это время отстреляли почти сорок тысяч патронов. Все патроны я Максиму оплатил, но работу пока не принял. Хотя он и настаивал, что основная проблема не в пулеметах, а в патронах, технология производства которых еще не отработана. Сошлись на том, что он свяжется с Главным артиллеристским управлением, под эгидой которого уже давно велась разработка новой винтовки под патрон с бездымным порохом, и наряду с повышением надежности адаптирует свой пулемет уже под конкретный русский патрон. Кроме того, мы договорились, что на срок исполнения моего заказа он примет к себе на работу двоих русских инженеров, которые ему помогут, а впоследствии будут разворачивать производство пулемета уже в России. Завод по производству пулеметов я также планировал построить в Магнитной — года через три-четыре, когда не только производство металла, но и металлообработка достигнут необходимого уровня и все детали для пулемета можно будет заказывать и изготавливать на месте. А до того времени — организовать производственный участок на Сестрорецком оружейном заводе. Обкатаем там технологию, подготовим персонал, да и какое-то количество пулеметов они там собрать тоже успеют.

А потом пришло сообщение о катастрофе с поездом брата…

С Александром мы встретились в Москве. Он как раз добрался до Первопрестольной из-под Харькова, где произошла катастрофа, а я примчался сюда на своем новом поезде, который для меня построили бельгийцы (я заказал его для поездок в Магнитную и обратно). Брат выглядел нормально. А мои нервы были вздернуты. Страшное крушение, в котором едва не погибла семья государя, — что это? Оно было и в прошлой истории или это какой-то косвенный результат моих собственных действий? Я же ничего не помню о временах царствования Александра III, совсем ничего…

В Москве брат задержался недолго, а уже перед самым отъездом вызвал меня к себе и повелел взять в свой поезд племянника.

— Николай к тебе тянется. Пусть у тебя едет. А то… — Он замолчал, а я понял, что он имеет в виду. Если, не дай бог, случится еще одна такая катастрофа — на этот раз может не повезти. И тогда страна лишится одновременно и государя, и наследника.

И вот сейчас, поздно вечером, мы сидели в моем новом кабинете, в салон-вагоне, мчащемся по рельсам в сторону Санкт-Петербурга, и разговаривали с наследником о религиозной политике. Причем разговор завел он сам…

— Но почему, дядя, ты считаешь это необходимым? Евреи составляют ничтожную долю населения нашей страны. Этот народ ничем себя особенно не проявил ни в науках, ни в каких иных свершениях. По большей части они — местечковые портные, сапожники, трактирщики… ну да, среди купцов их тоже много, но и всё. Отчего ты заговорил именно о них?