Генерал Алексеев

Победоносная Галицийская операция и отсутствие ярких побед у соседнего Северо-Западного фронта повлияли на перемену отношения высшего военного командования к Юго-Западному направлению. Теперь к мнениям генералов Иванова и Алексеева в Ставке прислушивались с большим вниманием, чем в начале войны. По оценке Борисова, «инициатива операций, видимо, была в руках Алексеева. Ставка в основу действий клала планы, выработанные штабом Юго-запада для себя. Главная масса войск была в руках Юго-запада. Уже тогда высказывалось мнение, что место Алексеева не в штабе Юго-запада, а в Ставке. Но противоположное мнение находило, что Алексеев еще “молод” (!), что надо его пропустить через ценз армии (лучший прием, чтобы “затереть”)». Таким образом, прежние интриги в «кулуарах» Военного министерства и Главного штаба отнюдь не прекращались^{26}

.

Показательно, что сам Алексеев не уделял этой бюрократической суете особенного внимания, считая главным своим делом завершение запланированных операций. Период руководства штабом Юго-Западного фронта был, очевидно, наиболее эмоционально-позитивным во всей военной биографии Михаила Васильевича. Как писал он в письме супруге 6 июля 1915 г., «в штабе Юго-Западного фронта… прожиты хотя иногда и тяжелые минуты, но зато были и минуты высокого подъема, наших начинаний, развиваемых успехов, достигаемых результатов». Сил еще было много, приказания исполнялись, открывались хорошие перспективы победоносных операций…

Правда, отношения с Главнокомандующим армиями фронта не всегда складывались хорошо. Недовольство генерала Иванова вызывали отнюдь не оперативные ошибки Алексеева, а всего лишь его способы штабной работы. О. Георгий Шавельский вспоминал, что Иванов жаловался ему, называя Алексеева «типичным офицером Генерального штаба, желающим все держать в своих руках и все самолично делать, не считаясь с мнением начальника». «Особенно обвинял он Алексеева в том, что тот иногда держал в секрете от него очень важные сведения и распоряжался, не считаясь с ним» (типичная, как будет показано ниже, черта характера Михаила Васильевича).

В тяжелых условиях войны усиливались его религиозные настроения. В письме к сыну в феврале 1915 г. он писал: «Работы у меня снова много. Но это было бы, конечно, ничего; к этому я привык. А скверно то, что на душе тревожно и тяжело… Приходится думать много, но из границы возможного не выйдешь. Будем надеяться на Господнюю помощь и милость; будем сами тверды, настойчивы, будем добиваться даже в тяжелых условиях успеха».

Говоря о религиозности генерала, необычной и непонятной для многих его современников, уместно привести два показательных эпизода из его биографии. Еще будучи командиром роты Казанского полка в Кобрине, во время учебных стрельб капитан Алексеев, осматривая мишени своих подчиненных, едва не был убит случайным выстрелом. Второй раз, в 1911 г., возвращаясь с окружных маневров на автомобиле, он попал в аварию. Машина упала с моста в глубокое озеро, и генерала в бессознательном состоянии с трудом удалось спасти. В обоих случаях Михаил Васильевич был убежден в Божием промысле. И это к тому, что принимая непосредственное участие в сражениях Русско-турецкой и Русско-японской войн, он получал лишь легкие ранения. Алексеев не скрывал своей глубокой веры, но при этом никогда не проявлял показной, фарисейски демонстративной набожности…

В конце 1914 — начале 1915 г. наступление Юго-Западного фронта успешно продолжалось. Был окружен и 9 марта капитулировал гарнизон крепости Перемышль, сильнейшего укрепленного пункта австро-венгерской армии в Галиции. Но полки и дивизии, оказавшись в тяжелых горных условиях, начинали испытывать острый недостаток в снабжении теплым обмундированием, боеприпасами и продовольствием. При разработке стратегического плана на 1915 г. командование Юго-Западного фронта отстаивало перед Ставкой необходимость дальнейшего развития наступления против Австро-Венгрии. Считалось, что, выведя главного союзника Германии из войны, добившись разрешения геополитических планов Российской империи на Балканах и в центре Европы, легче будет разгромить и немецкие силы. «Путь на Берлин лежит не через Восточную Пруссию, а через Вену», — таким был главный мотив требований.