Генерал Багратион. Жизнь и война

Как всегда, Багратион шел впереди: 21 апреля он первым переправился через По у Пьяченцы. Но его движение было остановлено. Получив достоверные известия о том, что Макдональд еще далеко и не дебушировался из Апеннин, Суворов решил повернуть на Моро. Это привело русские войска 22 апреля в Павию — наиболее удобный пункт для начала задуманной операции. И опять вперед, в разведку боем, был послан авангард Багратиона. Он сообщал Суворову, что «слух носится, что неприятель у Александрии укрепился, и я ожидаю оттудова известия, а партию еще давно послал и приказал, чтобы непременно достали языка»". 23 апреля Багратион «нащупал» противника в крепости Тортона и остановился в Вогере, далеко впереди основных сил австрийцев. В тот же день он бодро писал Суворову: «Неприятель остался в Тортоне и весьма трусит нас — имевши со мною перепалку, потерял около 100 человек как конницы, так и пехоты… жалко мне, что в горах баталионы ко мне не примкнули, верно бы взял город. Неприятель совсем из пушек не стреляет — говорят обыватели, что ни ядер, ни картечь не имеет по калибру пушки. Стрелки мои из шанцев их выбили, и тогда даже они не стреляли — выпалили раз, но слуху не было от ядра или картечи. Здесь обыватели нетерпеливо ожидают вашего сиятельства. Охотников пропасть со мною — и отбиться от них не могу. В город я не вхожу для того, что неприятельский гарнизон весьма силен и жду армию в помощь». Примечателен дух и стиль этого, да и других рапортов Багратиона. Видно, что он, как говорили в то время, в кураже, воюет с удовольствием, проявляя смелость, отвагу, задор, но вместе с тем и осмотрительность и внимание.

Наступление развивалось успешно. Как и прежде, численное превосходство (более 45 тысяч против 20 тысяч у Моро) и инициатива, благодаря активности Суворова, оставались на стороне союзников. Их действия были осмысленны и целенаправленны. Одна австро-русская группировка на левом берегу По последовательно занимает Новару, Верчелли и, как и в начале кампании, захватывает подошвы Альп, пресекая коммуникации французов со Швейцарией (где находилась группировка генерала Массены) и подступая к Турину. Другая группировка действует на правом берегу По, в самом опасном месте, где возможен прорыв Макдональда. 28 апреля Багратион со своей бригадой двинулся от Вогеры к крупной крепости Алессандрия. Основные силы союзников сосредоточились у Тортоны, где находился штаб Суворова.

Моро расположился почти напротив, на левом берегу реки Танаро, притока По. Нужно отдать должное этому отважному и умному генералу. Он сумел воспользоваться тем, что после проигранного им сражения при Адде противник его не преследовал и позволил занять максимально удобную как для обороны Турина, так и для встречи с Макдональдом позицию: слева упираясь в берег По у города Валенцы, а справа — у крепости Алессандрия.

Выходка юнца. Начало разыгранной по обе стороны реки По «партии» осталось за французами. Причиной стал неудачный десант 1 мая корпуса Розенберга, предпринятый для занятия Валенцы по приказу Суворова, который полагал, что город оставлен французами. Но когда Розенберг, перейдя По, у селения Бассиана оказался перед лицом мощной группировки противника, он не сумел вывести вовремя войска и увяз в оборонительном, как писал Суворов, «беспрочном» бою, причем медвежью услугу Розенбергу сослужил прибывший в войска великий князь Константин Павлович, который, желая отличиться как полководец, вмешался в управление войсками и способствовал большим потерям русских. По словам бывшего рядом с Константином Е. Ф. Комаровского, великий князь оскорбил Розенберга, обвинив его почти в трусости, когда тот, видя сильные позиции французов и недостаток собственных сил, пытлчся подождать подкрепления. В ответ на слова Константина «генерал Розенберг, оскорбленный до глубины сердца таким упреком, отвечал: “Я докажу, что я не трус”, вынул шпагу, закричал солдатам: “За мной!” и сам пошел первый вброд. Сия поспешность имела самые дурные последствия». Как вспоминал один из участников сражения капитан Грязев, произошло самое ужасное — войска охватила паника: «Будучи теснимы со всех сторон более и более неприятельской многочисленностью, мы начинали ослабевать и силами, и духом, и, наконец, совершенно расстроились, смешались и в беспорядке, мало сказать, что ретировались, но бежали… тогда никакая власть, никакая сила не могла наши батальоны ни устроить, ни удержать от постыдного бегства. Я не могу без ужаса вспомнить о сем горестном для нас происшествии, которого я, по несчастию, был сам очевидным свидетелем»2". Погибло и было ранено почти полторы тысячи человек, убит генерал-майор Чубарое. Позже Суворов сурово отчитал царского сына и пообещал отдать его под военный суд, после чего Константин стал тише воды, ниже травы.