Генерал без армии

Немцы глухими не были, присели от неожиданности, передернули затворы. Остальные тоже почуяли недоброе, залегли. Офицер пробежал несколько метров, укрылся за бронетранспортером. Механик-водитель собрался нырнуть в люк, забросил в него ноги, но замешкался, выжидал.

Связисты всматривались в лес. Неужели они не догадывались, что жить им осталось недолго?

Шубин ударил практически в упор, удерживал палец на спусковом крючке. Автомат мгновенно перегрелся, обжигал руки, но Глеб терпел.

Связисты повалились как подкошенные. Очки сползли с носа владельца и разбились. В поле начались галдеж и суета.

– Разведка, на позицию! – гаркнул Шубин, откатываясь за дерево, чтобы сменить магазин.

Он сделал это за несколько секунд, быстро глянул через плечо. Подтянулись его ребята, залегли рядом и сразу открыли огонь. Остальные благоразумно остались в лесу, хотя и не все, черт возьми!

Таращил выпуклые глаза сержант Сидоренко. Он лежал ничком, подогнув колени, вывернув шею. О мертвых плохо нельзя, но этот кретин все испортил! Чуть дальше, зарывшись в мох, лежал подполковник Муратов, такой же мертвый. Из раскроенного черепа текла кровь.

От нещадного грохота у Глеба заложило уши. Разведчики самозабвенно вырабатывали боезапас.

Немцы не успели занять оборонительные позиции. Их осталось шестеро, не считая обер-лейтенанта и водителя транспортера. Впрочем, уже пятеро. Один лежал в траве, раскинув руки.

Еще один помчался к дороге, рассчитывая укрыться в водостоке. Пуля срезала его в полете, он пролетел рыбкой и зарылся носом в бугор.

Механик-водитель бросился в люк, но рукав комбинезона зацепился за кронштейн. Он дергал его, однако ткань была прочная, качественная. Заминка в несколько секунд стоила ему жизни. Лицо его окрасилось кровью. Водитель сорвался в люк и повис, вытянув руку.

Офицер что-то злобно горланил из-за транспортера. Уцелевшие солдаты бросились к нему. Единственное место, где можно было укрыться, это за машиной. Один, пока бежал, получил ранение в ногу, корчился и выл. Вторая пуля избавила его от страданий. Еще один не добежал, рухнул на колени. Каска покатилась с разбитой головы. Двое влетели под защиту транспортера, скорчились за колесами. Град пуль ударил по броне. Эмоции били через край, немцы орали как оглашенные.

– Парни, вперед, не давайте им высунуться! – выкрикнул Глеб.

Бойцы выдвинулись из леса, залегли.

Немцы сами не высовывались, били вслепую. Шальные пули были ничем не лучше прицельных.

Тут выяснилось, что у этих вояк имелся план действий. Под прикрытием шального огня самый резвый пехотинец вскарабкался на броню и нырнул в люк.

Разведчики недовольно загалдели, поползли вперед, чтобы сократить дистанцию.

Этот парень, видимо, умел управлять боевой машиной. Двигатель взревел, транспортер медленно пополз по грунтовке. Офицер и солдат пятились, прятались за колесами.

– Смотри-ка, что удумали, товарищ командир! – заявил Глинский – Да ни хрена у них не выйдет!

– У тебя есть план? – спросил Ленька Пастухов.

– У меня есть злость! – проорал Глинский, припадая к прицелу.

Автомат затарахтел, он скорчился от боли, отбросил его.

– Да какого хрена эта штука так греется? Невозможно работать. Она же как сковородка!

– Товарищ старший лейтенант, я все сделаю! Вы только прикройте! – внезапно проорал Никита Костромин.

После контузии у этого парня было слова не выпросить. Он делал то же самое, что и все прочие, но как-то без огонька. А сегодня ему вожжа под хвост попала, его буквально трясло, слюна сочилась с губ. Похоже, у Никиты был план.

Не успели разведчики опомниться, как он подскочил и, виляя как заяц, побежал к транспортеру. При этом боец двигался по дуге, чтобы не мешать товарищам его прикрывать. Особого приглашения не требовалось, все открыли огонь, не давали противнику высунуться.

Никита развязно орал, и вскоре стало ясно, зачем он это делал. Водитель в недрах бронетранспортера услышал его вопли и все понял. Люк оставался открытым. Никто не догадался его захлопнуть! Водитель резко дал по газам. Машина пролетела несколько метров, и мотор заглох.

Обер-лейтенант и солдат остались словно голые, заметались и попали под плотный огонь с опушки. Оба повалились в покатый кювет, заросший травой.

Никита в три прыжка достиг бронетранспортера, вцепился в скобу, вскарабкался на колесо, рискованно балансируя, вынул из подсумка гранату, выдернул чеку и бросил в открытый люк. Лицо его исказилось, в нем было что-то сумасшедшее. Разведчики наблюдали за ним с открытыми ртами. Костромин спрыгнул с брони и торжествующе потряс рукой. Дескать, знай наших!

В недрах транспортера прогремел глухой взрыв. Он подпрыгнул, из открытого люка повалил дым.

Никита повернулся к опушке и махнул рукой. Вперед, товарищи, дорога свободна!

Тут у него за спиной поднялся обер-лейтенант. Он был бледен как полотно, держался за простреленный бок, дрожащей рукой поднимал парабеллум.

Шубину стало дурно. Стрелять в офицера было крайне рискованно, можно в Никиту попасть. Немец был четко за его спиной.

– Никита, ложись! – заорал Глеб дурным голосом.