Генерал Брусилов

1 мая 1917 года генерал Алексеев вызвал в Ставку командующих войсками фронтов, флотов, некоторых командующих армиями. Вопрос, по сути дела, стоял один – о готовности войск к предстоящему наступлению.

Брусилов взял слово. Он вышел к трибуне, несколько секунд помолчал, а затем начал говорить, словно размышляя вслух, делясь с присутствующими давно наболевшим, что последние месяцы не давало ему покоя ни днем ни ночью:

– До Пасхи у нас были разные прорухи, так как на нас неожиданно свалилось много забот, и мы не могли рассчитывать на полное их восстановление. Во время Пасхи развились братания, которые приняли повальный характер по всему фронту, после чего наступила сильная дезорганизация войск. Лейтмотивом общего настроения было следующее: «Немец ничего себе, человек недурной, воевать не хочет, в этом виноваты французы и англичане. Наступать нам нечего, если объявлен мир без аннексий и контрибуций, то не для чего нам кровь проливать». В частности, в одной из частей, совсем пропащей, 8-м Заамурском полку, мне говорили: «Зачем теперь мы будем умирать? Нам дана свобода, обещана земля, зачем же мы будем калечиться: нам надо сохранить себя, и мы, и семьи наши будут этим довольны. Нам нужен мир…»

Я много говорил им о неправильности для нас наступления, мне ничего не возразили и только попросили разрешения принести их резолюцию. Я согласился. Принесли и поставили большой и красивый плакат: «Долой войну, мир во что бы то ни стало». Хотели было они уйти с позиций, но удалось уговорить остаться. Я рассчитываю, что этот тяжелый и неприятный дух может измениться, и мы к концу мая – началу июня сможем перейти в наступление, которое могло бы дать хорошие результаты, так как у нас теперь много сил и средств. Однако если выйдет приказ с декларацией, то наше дело будет безнадежно – для переварки этого приказа понадобится много месяцев.

Отношение солдатских масс к правительству и Совету рабочих и солдатских депутатов следующее: на правительство они не надеются, для них все в Совете рабочих и солдатских депутатов. Если затронуть последний – это вызовет у них злобу и раздражение. Большинство офицеров – до 75 процентов – спрятались в свою скорлупу, считая себя обиженными событиями. Среди солдат много было рабочих и людей, уже подготовленных к политической жизни, многие из солдат были большевиками. Это объясняет распространение в солдатской массе зловредных идей, которые заразили даже самые прочные части. Ни главнокомандующие, ни командующие никакой силы больше иметь не могут. Следствия произвести не представляется возможным, наложить дисциплинарное взыскание ни один из начальников не решается. Солдаты ныне управляются лишь нравственным авторитетом Совета рабочих и солдатских депутатов, офицеры и начальники вообще для них не больше чем буржуи, так как стоят за Временное правительство и против Совета. Последнее обстоятельство объясняет возникшую между солдатами и офицерами рознь, поэтому быстрое сцепление их – невозможно…

Штурм походной лавки.

Я говорил уже, что при установившемся ныне перемирии наши войска стоять на месте не могут, но если немцы ударят, последует отход, который при существующей дезорганизации приведет к катастрофе.

Поэтому я должен доложить, что в данное время наступать я не могу. Если не выйдет вышеуказанного приказа, то в первых числах июня рассчитываю на возможность наступления. За последнее я не отвечаю, но надеюсь.

Закончив речь, Алексей Алексеевич платком вытер со лба пот, а может, и невольно набежавшую слезу.

Подавляющее большинство присутствовавших согласились с Брусиловым. Однако мер, способных остановить разложение армии, найдено не было. Участники совещания, признавая необходимость наступления на фронте, тем не менее высказали убеждение, что в настоящее время, то есть в мае, армия не готова сколько-нибудь успешно осуществить наступательные операции. К такому выводу они пришли не только из-за низкого морального состояния солдатских масс, но также учитывая недостаточную подготовленность войск в чисто военном отношении. По мнению командующих, провести наступление можно было в лучшем случае в июне 1917 года.

По просьбе Алексеева на совещании был рассмотрен также вопрос об отношении с союзниками, которые настойчиво требовали, особенно после провала весеннего англо-французского наступления на Западном фронте, скорейшего проведения русской армией наступательных операций. Генерал Алексеев проинформировал присутствовавших о заявлении союзного командования, что если в ближайшее время русская Ставка не сможет организовать наступление, то в дальнейшем Россия может остаться без поддержки союзников».