Генерал Дима. Карьера. Тюрьма. Любовь

Приелись афганцы, путаны, наркотики,Распутин и Сталин, Чубайс и Немцов.И два журналиста, желая экзотики,Примчались на зону для бывших ментов.Ведь каждому помнится «тот» участковый,Что в детстве казался страшнее войны,И наглый сержантик в шинелечке новой,Что бил мужика на глазах у жены.А сколько «гаишники» крови попили,

А скольких сломал беспредельный ОМОН.Но вот наконец-то их всех посадили,Лишив пистолетов, дубинок, погон.В тюремную робу их всех обрядили,Не в моде на брюках здесь краповый кант.В спецзоне прописаны в Нижнем ТагилеИ бывший полковник, и бывший сержант.Здесь чище и строже, чем в «правильных» зонах,Режимом отмерен и отдых, и труд,А службу несут здесь менты при погонах

И бдительно бывших коллег стерегут.Здесь к бывшим коллегам придирчивы крайне,Мол, вы — это вы, ну а мы — это мы!Здесь служат по принципу: «Jedem das seine»[1],Зарекшись навек от тюрьмы и сумы.И два журналиста сюжетик отсняли,И он в «Новостях» был показан стране,Смотрели, смеялись, плевались, кричали;Но был обыватель доволен вполне.

Ему торжество показали Закона,Живи, мол, спокойно, тебя берегут,Но стало ль преступников меньше в погонах?Этапы в Тагил все идут и идут.В истории этой не будет морали,Ведь вся наша жизнь аморальна, увы!И сколько б по тюрьмам ментов не сажали,Известно, что рыба гниет с головы.Когда ж для политиков зону откроют,Что целый народ утопили в дерьме?

Они разрушают, а вовсе не строят — Им место в Кремле или все же в тюрме?

Мы не стали заранее сообщать «деду», что привезем с собой тираж его стихов. Когда мы с Димой приехали в Нижний Тагил, из вещей у нас был огромный чемодан, набитый книгами. Когда на проходной нас спросили, что в чемодане, мы ответили: «Стихи Александра Васильевича». Надо было видеть изумление на лицах сотрудников колонии! Их потрясли два момента: во-первых, они своими глазами увидели книги человека, отбывающего наказание в данной колонии, а во-вторых, этот интеллектуальный груз привез сам Дмитрий Якубовский, который не держал в руках ничего тяжелее Уголовного кодекса…

Ну а «дед», когда увидел свои книги, испытал самый настоящий шок. Мне не хватит слов, чтобы выразить всю гамму чувств, охвативших этого человека.

«В своей одежде был педант»

Я уже писала, что для меня наряды не много значат. Будут у меня одни джинсы или сто туалетов, я все равно чувствую себя уютно. Но для Димы одежда значит очень много. Весь гардероб набит его вещами, моей одежды там, пожалуй, лишь тридцатая часть. Сколько у него костюмов, рубашек, туфель? Не знаю, я даже никогда не задавалась целью все пересчитать.

При этом он помнит каждую вещь, вплоть до мелочей: где покупал, за какую цену, при каких обстоятельствах. Одежду он меняет каждый день.

До знакомства с Димой я считала, что неплохо справляюсь с домашней работой, но муж проводил мне своеобразный ликбез. Он научил меня все делать правильно. У нас сменилась уже вторая домработница. Даже их, взрослых опытных женщин, Дима учит всяким премудростям. Он умеет делать абсолютно все.

Когда мы вернулись в Москву, встала проблема, с которой мне не приходилось сталкиваться раньше: мой гардероб. Теперь мне приходится соответствовать имиджу жены Якубовского.

…Первый рабочий день в новом офисе. Надеваю те же джинсы, в которых хожу дома, и вижу, как Дима открывает рот и произносит изумленным голосом: «У тебя больше ничего нет?»