Генерал Дима. Карьера. Тюрьма. Любовь

Как-то раз в гости приехал Толя Круглов, которому Дима помог получить должность председателя Таможенного комитета. На эту должность было два претендента, но рекомендация Якубовского сыграла решающую роль. Естественно, Круглов был очень благодарен Диме и относился к нему даже с некоей долей подобострастия.

Повара Димы тоже звали Толей. И произошла смешная ситуация. Все сидели за столом, когда приехала новая партия гостей. Пока Дима обнимался с приятелями, кто-то крикнул повару: «Толя, твою мать, дай стулья!» А Круглов подумал, что обращаются к нему. Он мигом вскочил, чтобы отдать свой стул. Дима еле его остановил.

В тот день, когда разворачивалась сложная операция, задуманная Коржаковым, Дима лежал, ничего не подозревающий, в постели со своей женой Мариной. Вдруг, совершенно не вовремя, раздается телефонный звонок. «Дмитрий Олегович, — в трубке взволнованный голос личного шофера, — меня задержали». Что за черт? Новость была, конечно, неприятная, но не настолько, чтобы прервать половой акт с Мариной.

Минут через пятнадцать-двадцать Дима все-таки решил позвонить, чтобы разобраться. Но тут его ждал очередной сюрприз. Связь была отключена. Как выяснилось, по указанию Коржакова. Позже к Диме приехал Тимохин, бывший начальник ГАИ Московской области. Он сказал, что Димин водитель превысил скорость, его остановили и выяснили, что автомобиль «мерседес» якобы нерастаможен, какой-то квитанции не хватает.

Дима сел в хозяйственную «Волгу» и поехал на Старую площадь. Там у него отбирают пропуск. Дима звонит Баранникову и слышит: «Старик, тебе нужно срочно вылететь в Нью-Йорк, денька на три, там сейчас Шумейко, найдешь его и все объяснишь».

Якубовский понял, что его решили срочно отправить. В Нью-Йорк, в Пекин, в Гималаи — все равно. А пока он содержательно беседовал с Баранниковым, на даче в Жуковке разворачивалась целая операция.

Егоров, начальник Управления по борьбе с организованной преступностью, подтянул туда свой спецназ, чтобы штурмовать дачу. Внутри дача, естественно, охранялась. По периметру ходил не сторож с берданкой, а тоже люди из спецназа, который, правда, относился не к ведомству Егорова.

Был сентябрь, разгар бабьего лета, жаркая погода. Охрана несла службу, как положено, с автоматами, но Дима никогда не требовал, чтобы в теплый день ребята парились в камуфляже. Поэтому они ходили полуголые. Спецназовцам Егорова сказали, что Якубовского охраняют вооруженные бандиты. Приказ есть приказ, и они пошли на штурм.

Но случилось непредвиденное. Спецназовцы все друг друга знают. Вместе служили, вместе тренировались, вместе пили. Ребята узнали друг друга. Опустили автоматы. Операция была сорвана.

Правда, Егоров представил все в ином свете: операция сорвалась по вине Дунаева, первого заместителя министра внутренних дел, который поддерживал Якубовского.

Дунаев действительно вывозил Диму в аэропорт, так как имелась информация, что Егоров хочет там устроить провокацию. Дунаев лично вел Якубовского до «рукава» вместе с начальником транспортной милиции. Он вызвал конвой, самолет оцепили, Егоров ничего предпринять не мог.

Потом на этой истории Егоров сделал свой козырной ход. Его управление подчинялось Дунаеву, а команду на штурм давал Ерин, министр внутренних дел. Управление по организованной преступности вывели из-под подчинения Дунаева и сделали самостоятельным. Егоров стал первым заместителем министра внутренних дел с подачи Скокова.

А Дима прилетел в Нью-Йорк и стал звонить Виктору Павловичу Баранникову.

— Вы просили позвонить через день?

— Позвоните завтра.

В течение девяти месяцев он постоянно звонил Баранникову, Степанкову. Они прилетали. Общались. А возвращению Димы всегда что-то «мешало»: то съезд народных депутатов, то импичмент, то референдум.

Что бы ни было, он жалеет о том, что судьба позже развела его с Дунаевым и со Степанковым. С Валентином Степанковым у них были очень хорошие отношения. Потом «Московский комсомолец» публиковал распечатку их разговоров. Но Степанков сам спровоцировал это, когда заявил, что «Якубовский его агент».

Фактически выдворенный из страны из-за внутренней борьбы политических группировок в окружении Б. Н. Ельцина, Дима не сидел в Канаде сложа руки. Память об этом времени — серебряная медаль Национального бюро Интерпола в России, кортик, врученный командующим Северным флотом за «личный вклад в обеспечение визита российских кораблей в Канаду», и другие награды.

Анатолию Лукьянову принадлежит образное выражение, что Якубовский «попал на периферию большой политической игры». Еще тогда он, опытный политик, советовал Диме быть осторожным, «не попадаться под топор или кувалду».