Генерал Дима. Карьера. Тюрьма. Любовь

То и дело меня вызывали к следователю на допросы по всяким надуманным поводам. Конечно, ни на какие вопросы я не отвечала — адвокату законом запрещено разглашать сведения по делу. Это было довольно опасно, так как у нас был уже негативный опыт. Одного из адвокатов — женщину, тоже работавшую по нашему делу, задержали с апельсинами, которые она несла Диме. Апельсины изъяли, а адвоката вызвали на допрос. Другого адвоката Димы за попытку пронести в тюрьму пару сосисок на полгода отстранили от дела. А если адвоката допрашивают в качестве свидетеля, он автоматически отстраняется от дела. Похоже, ту же карту решили разыграть со мной, когда следователь понял, что я интересую Якубовского не только как женщина, но представляю какую-то большую ценность.

Конечно, каждый раз приезжая в «Кресты», я старалась пронести продукты. Из-за этого могли быть проблемы. Когда заходишь в следственный изолятор, положено предъявлять вещи для досмотра. Я специально купила безразмерную шубу — дубленку с силуэтом трапеции, чтобы можно было запрятать в складках одежды еду. Приносила любимый Димин салат «оливье», вареные яйца, соленые огурцы, пиццу. Все мамины запасы огурцов уходили на Диму.

Зимой шуба выручала, а летом приходилось труднее. С объемистой сумкой в тюрьму не пускают, разрешалось брать с собой лишь дамскую сумочку. Много ли спрячешь? Я укладывала на дно немного продуктов, а сверху прикрывала их бумагами. Очень помогал пиджак, который я небрежно набрасывала на руку. Под пиджаком скрывалась сумочка с гостинцами.

Конечно, не всегда все проходило гладко. Пару раз меня ловили. Другому адвокату, возможно, это сошло бы с рук, но на меня сразу писали бумагу в президиум, вызывали, грозили пальцем: так делать нельзя! Хотя все адвокаты так поступают. Есть вещи, которые делать запрещено. Но все знают, что адвокаты пытаются как-то накормить своих подзащитных, угостить сигаретой, передать лекарство. Обычно тюремная администрация смотрит на это сквозь пальцы. Но только не в том случае, когда речь шла об адвокатах Якубовского. По крайней мере, на себе я испытала это сполна. Не раз из президиума Коллегии адвокатов в тюрьму поступал ответ, что с Перепелкиной проведена воспитательная работа.

Как меня вербовали

…Сотрудникам спецслужб, как правило, легче работать с женщинами. Бывают, конечно «железные леди», но это все-таки исключение из правила. Женщины более слабые существа, у них есть уязвимые места. Достаточно немного надавить, как вслед за слезами являются признания и уступки.

Я была молодым адвокатом и никогда раньше не сталкивалась с такой ситуацией. Меня неожиданно вызвали в РУОП. Разговор начался издалека и сначала не предвещал никаких неприятных сюрпризов. Но у меня было неспокойно на душе: просто так в РУОП не вызывают. Предчувствия оправдались, когда мне показали перехваченные из тюрьмы на волю записки. Сказали, что эти записки передавались через адвоката Перепелкину, то есть через меня, что, конечно же, было ложью, ведь ни с кем, кроме Димы, я уже не работала.

Это сейчас, по прошествии времени, я могу рассказывать об этом спокойно, а тогда от страха колотилось сердце, ноги сделались ватными, во рту пересохло. Я смотрела на оперативников расширенными от ужаса глазами.

— Вот сейчас мы допросим людей, — слова падали, как камни, — и они подтвердят, что вы передавали эти записки.

При этом назывались фамилии моих бывших подзащитных, которых я уже много времени не видела, но они ещё сидели. Я не могла поручиться за то, что кто-нибудь из них не даст против меня показания. В тюрьме есть много способов заставить человека говорить. Некоторым достаточно пообещать, что снизят срок наказания на год, и эти люди выложат все, что хочется услышать следствию.

— Вы понимаете, — доносилось до меня сквозь шум в ушах, — что мы сейчас должны представить эти материалы в президиум Коллегии адвокатов, чтобы ваши уважаемые коллеги разобрались и приняли меры.

А мера могла быть только одна — увольнение с работы. Причем не по собственному желанию. Меня бы выбросили на улицу с «волчьим билетом». И куда бы я пошла работать? В прокуратуру бы не взяли, в судьи — тем более. И осталась бы я не у дел со своими двумя дипломами: юридического техникума и юрфака университета.

— Так что мне теперь делать? — спросила я.

— Вы ведь работаете с Якубовским? Мы вам готовы пойти навстречу. Надеемся, что и вы поможете нам. Нам важно знать, какие шаги он предпринимает, какие ходы.

Слава Богу, что мне хватило ума отказаться от этого предложения. А вскоре после этого, как и обещали в РУОПе, меня потихоньку «выдавили» из городской коллегии адвокатов. Не объясняя причин. И только помощь Генриха Павловича Падвы, которому мы с Димой благодарны по сей день, помогла устроиться в другую коллегию.

Мисс «Кресты»