Генерал Империи (СИ)

— Одно кольцо – чтобы всех отыскать, воедино созвать и единой волей сковать.

— И что это значит? — как-то опешил Керенский. — Это совсем не похоже на проклятье.

— Не похоже. Но этот перевод краткий и лишен многих смыслов. Древний язык полон образов и сложных смыслов, которым не подобрать аналогов в русском языке. А если долго и подробно описывать, то нормальный перевод, требует пояснения в виде лекции. И ее не уложить меньше, чем в пару часов, что, как вы понимаете, даст понимание очень смутное и приблизительное. Там один контекст, произнесения достоит многих дней повествования. А без него смысл фразы просто не понять, даже если я вам переведу каждое слово и дам исчерпывающую картину смыслов, несущихся им как вообще, так и в текущей ситуации.

— Допустим… допустим, — покачав головой, произнес Керенский. — Но к чему вы произнесли это проклятье?

— Просто так, — пожав плечами, произнес Меншиков. — Вспомнилось отчего-то. Это просто старая легенда. Я вообще не понимаю, чем правителя, пусть и временного, России, заинтересовала эта мелочь.

— Что это за легенда? — с нажимом произнес Александр Федорович.

— Обычная. Таких сотни, если не тысячи. В стародавние времена один … хм… человек захотел власти. Ради чего он разрушил мир и единство в целой стране. Стравил брата с братом, подло убив их отца. И, пользуясь этим раздором, добился своего.

— На что вы намекаете? — напрягся глава Временного правительства.

— Я просто кратко пересказываю вам легенду, — нагло скалясь в лицо Керенскому, ответил Максим. — Вы же сами просили.

— И чем все закончилось? — недовольно пробурчал его собеседник.

— Он победил. Почти. Но в самый последний момент все пошло не так. Вступая в это противостояние, он просто не знал, что у него нет ни единого шанса. Но разве это что меняло и кого-то оправдывало?

— Максим Иванович! — воскликнул Керенский, вскинувшись, прекрасно понимая, что его собеседник намекает ему на него самого. Во всяком случае, эксцентричность Керенского не позволяла смотреть на вопрос отвлеченно.

— А что вам не нравится, Александр Федорович? Вы хотели получить ответы, а получили новые загадки. С прошлым всегда так. Поясню. В любой игре, всегда есть хищник, и всегда есть жертва. Вся хитрость вовремя осознать, что ты стал вторым, и сделаться первым. Тот деятель прошлого в какой-то момент слишком уверился в своем превосходстве. Потерял чувство реальности. И закончилось все это очень печально. Для него. Он, конечно, смог сбежать, но потерял всех своих союзников, воинов, земли и даже тело…

— Как можно сбежать, лишившись тела?! — перебил Максима Керенский. — Впрочем, не важно… Древние легенды слишком поросли мхом. Не стоило их ворошить. Я вас больше не задерживаю. Я благодарен вам, что вы утолили мое любопытство.

— Надеюсь и вы утолите мое.

— Максим Иванович, я ужасно устал, — демонстративно глянув на часы, стоявшие в комнате, произнес Александр Федорович. — Давайте продолжил разговор позже, завтра, — нервно буркнул глава Временного правительства и, видя, что Меншиков не собирается вставать и уходить, вышел сам. Просто вылетел из кабинета.

Немного помедлив, Максим встал и медленно, никуда не спеша, покинул эту комнату. Керенского нигде не было видно. Он исчез. Как сквозь землю провалился. Поэтому наш герой поехал к себе на Елагин остров. Зря что ли ему там старый дворец еще Николай II подарил?

Ему было очевидно из их разговора, что Керенский принимал решение о том, как лучше поступить. Он колебался. Он надеялся на то, что с Меншиковым, возможно, удастся договориться. Но не смог этого сделать. Поэтому решился на ожидаемый поступок. На покушение. И, совершенно очевидно, что оно должно было случиться в самое ближайшее время, иначе бы Керенский не обещал продолжить разговор завтра. Поэтому, на всякий случай, наш герой проложил до Елагина острова наиболее неожиданный маршрут, заехав туда с Выборгской стороны. На всякий случай. Вдруг засада? Это вряд ли что-то поменяло бы, но даже в такой малости напакостить своему супостату было приятно.

Глава 7

1916 год, 4–5 августа, Петроград

Раннее утро.

— Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город… — тихо произнес Меншиков и отхлебнул еще вина. Ночь приближалась к концу, а Керенский еще не сделал своего хода. Странно.

Желание покурить у него стало нестерпимым. Но попадаться на нарушении обета очень не хотелось. Поэтому, прихватив пачку папирос, спички и еще одну непочатую бутылку красного брюта, Меншиков отправился в лесопарк, что раскинулся на острове. Дикий и неухоженный. Но тем лучше. Меньше глаз.