Генерал Империи

Прошли во дворец. Он отправился принимать ванну и приводить себя в порядок. А пока плескался, готовили завтрак. Поздний. Но так и что с того?

Завершив все желаемые процедуры, наш герой переоделся в свежую, приятно пахнущую одежду и в приподнятом настроении направился в столовую. Так-то его, конечно, тянуло на кухню, откуда одуряюще приятно пахло. Но он сдержался. Чай, статус уже не тот, чтобы на кухне трапезничать. Заложник общественного положения.

Шёл и ловил на себе взгляды из-за каждого угла, из каждой ниши и тени. Здесь, наверное, собрались все слуги и прочие обитатели дворца – или, во всяком случае, их большая часть. Меншиков уже который день был предметом НАСТОЛЬКО пристального внимания, что чувствовал себя манекеном на витрине. Это немного бесило, но психовать было нельзя. Увы. Любой жест, любое слово, любая выходка в текущей ситуации, без всякого сомнения, стала бы достоянием общественности. Личная жизнь? О ней можно забыть. Совсем забыть. Даже секс выходил теперь делом публичным… можно сказать, общественным. Ситуация выходила сопоставимой с монархами Средневековья, где эти персонажи даже оправиться не могли без фиксации этого события окружающими…

Столовая была пуста.

Это немного разозлило Максима, но он не стал тушеваться. Сказал же, что хочет кушать, вот – садись и жри. Благо стол накрыт хоть и на скорую руку, но вполне достойно. Было что и скушать, и выпить. Скушать. Именно скушать, а не съесть. Ибо в его текущем статусе он мог себе позволить только вкушать. Очень аккуратно, максимально воспитанно и без всяких там сельских выходок. Даже если очень хотел ЖРАТЬ. С алкоголем та же беда. Увы. Слишком много глаз и ушей вокруг…

Через несколько минут после того, как наш герой приступил к трапезе, в столовую зашла Татьяна, а следом – Вильгельм. Меншиков как-то уже и позабыл за всей этой кутерьмой, что оставил пленённого Кайзера у себя почётным пленником. На особом, так сказать, положении. Он ведь был не только монархом государства, с которым у России шла война, но и дядей… троюродным, но дядей для Татьяны.

Вильгельм зашёл бледный, с удивительно шевелящимися усами. Они у него, по обыкновению, были очень интересно уложены так, чтобы лихо торчать вверх. Поэтому некоторое движение губ, даже совсем незначительное, вызывало их хорошо заметное шевеление. Пляс. Который дополнялся настолько диким выражением глаз, что не передать. Татьяна Николаевна на его фоне была само спокойствие. Впрочем, этот контраст достаточно легко объяснить. Несмотря на кровное родство, общего между Татьяной и Вильгельмом практически ничего не было.

Татьяна была внешне не красавицей. Просто приятная дама. Но вот характер её сплетался из лучших качеств отца и матери. И, к величайшему счастью, она сумела, в отличие от отца, избежать чудовищной губительности воспитания Победоносцевым и подобными ему людьми.

Каким человеком был Николай от природы? Удивительно собранным, с сильной внутренней волей и организацией. Прекрасная заготовка для будущего монарха! Если бы за дело не взялись Победоносцев с компанией. Этот злодей сумел внушить Николаю, непрерывно нависая над ним с самых малых ногтей, массу опасных заблуждений, которые и привели монарха в могилу. Что в этой сборке реальности, что в оригинальной. Он вырастил из Николая человека публично скромного, на глубинном уровне религиозного и абсолютно уверенного в своём особом божественном предназначении. Из-за чего вся его воля, вся его внутренняя сила оказались не только скованы цепями идеологических заблуждений, но и сокрыты от народных масс, считавших его воспитанность и тактичность слабостью. Он не боролся за свою власть, ибо был убеждён, что это не имеет смысла. Что всё в руках Господа Бога.

Татьяна Николаевна практически не застала старика Победоносцева и находилась всецело под влиянием матери. Женщины чопорной и в известной степени жёсткой, если не сказать жестокой, несущей в своей душе ядро протестантской идеологической модели. Прагматичной, приземлённой и безжалостной. В итоге выросло то, что выросло. Хорошо воспитанная молодая женщина, способная держать себя в руках и контролировать свои эмоции хуже, чем отец, но всё же весьма недурно. Но главное – это её сочетание мощного внутреннего стержня и очень гибких духовных убеждений. Для неё не было ничего «слишком» в борьбе за своё и своих. Особенно теперь, после брака с Меншиковым. Получалась этакая Маргарита из известного романа Михаила Булгакова. Только сталь покрепче и закалка получше.