Генерал Пишегрю против Наполеона

Пишегрю вскочил и рванулся к пистолетам. Он не успел, однако, схватиться за оружие, — в него вцепилось сразу несколько человек. В комнате погас свет. Завязалась отчаянная борьба одного человека с десятью. Странно сказать, она продолжалась более четверти часа[38]. От страшного шума, несшегося из квартиры, от ругательств и проклятий Пишегрю проснулся дом, улица, весь квартал. За дверью столпились люди, горничная растерянно металась с фонарем. Один из полицейских бросился наконец под ноги Пишегрю, «en lui pressant avec force les parties génitales»[39]. Генерал вскрикнул и свалился на пол. Его связали и связанным на носилках понесли на допрос.

XII

Несколькими днями позднее в еще более трагических условиях был арестован и Жорж Кадудаль. Полиция выследила одного из приближенных Жоржа. Ей стало известно[41], что этот человек зачем-то нанял закрытый кабриолет под номером 53 (в нем Кадудаль должен был переехать на самую надежную из своих конспиративных квартир). 9 марта, около семи часов вечера, полицейский надзиратель Каньоль увидел на площади Мобер кабриолет номер 53. В кучере по приметам сыщик тотчас узнал Леридана, одного из участников заговора. Каньоль последовал за ним, условными сигналами поднимая сыщиков и надзирателей, которыми буквально был насыщен весь квартал. Недалеко от Пантеона около кабриолета откуда-то выросло пять человек. Один из них на ходу отворил дверцы и вскочил в кабриолет, — Каньоль так и замер: это был Жорж. В ту же секунду сыщиков заметили спутники Кадудаля. Один из них, чтобы обратить внимание вождя, вскрикнул не своим голосом: «Что это? Что это?»[42] Кабриолет полным ходом понесся по улице.

Было безумием в одиночку нападать на Жоржа. Но в такие минуты инстинкт охотника преодолевает чувство самосохранения. Каньоль бросился вперед и вскочил на задние рессоры кабриолета. Жорж его не видел. Вся орава полицейских ринулась в погоню за кабриолетом. Дело пошло начистоту. По мостовой, по тротуарам, со свистом, с криками: «Держи! Держи! Это Жорж!..» — неслись сыщики. Легендарное имя производило должное действие: из прохожих одни бросались в подворотни, другие присоединялись к погоне. По словам очевидцев, это было страшное зрелище. На улице Monsieur le Prince сыщик Бюффе отчаянным усилием обогнул мчавшийся кабриолет и повис на узде лошади. Жорж с пистолетом в каждой руке выскочил из кабриолета и размозжил голову сыщику. На выручку к товарищу, сорвавшись с рессор, бросился Каньоль. Геркулес мгновенно разделался и с ним. Но уже подбегали другие. Жорж был схвачен. С заговором было кончено.

Кадудаль сохранил полное спокойствие. Один из следователей, рассматривая его кинжал, заметил клеймо на лезвии. «Это клеймо английской контрольной палаты!» — сказал глубокомысленно следователь. «Очень возможно, во французскую контрольную палату я его, во всяком случае, не отдавал», — равнодушно ответил Жорж. «Вы убили полицейского, у него остались жена, дети!» — укоризненно воскликнул префект полиции. «Отчего же вы не поручили арестовать меня холостякам», — так же хладнокровно возразил Кадудаль. Совершенное самообладание Жорж проявлял во все время судебного процесса. Оно нисколько не изменило ему и на эшафоте.

XIII

В старинной тюрьме Тампль Пишегрю была отведена большая камера в первом этаже. У дверей ее постоянно находился часовой. Генерала не раз допрашивали. Так же как Кадудаль, он отвечал с большим достоинством. Пишегрю никого не выдал. На вопросы по существу дела он вообще отвечал кратко: «C'est faux!»[43] — больше ничего. Отказался он и подписать протоколы допросов. По-видимому, Пишегрю находился всё время в состоянии сдержанного бешенства[44]

.

Допрашивали его вежливо, даже почтительно. Намекали, что для него, в отличие от Кадудаля, дело, пожалуй, кончится сравнительно благополучно, что он может быть назначенным на службу в какую-нибудь далекую колонию, например в Гвиану. Вероятно, это был обман, принятый в таких случаях для получения откровенных показаний. Цель, однако, достигнута не была.

5 апреля вечером Пишегрю поужинал, выпил вина и лег в обычное время спать. На следующее утро в семь часов сторож Попон вошел в его камеру. Генерал спал, лежа на боку, подложив под голову руку. Сторож затопил камин и удалился. Но, по-видимому, что-то показалось ему странным: то ли, что генерал не проснулся, или уж очень тихо, странно тихо, было в полутемной камере. По крайней мере, через полчаса Попон решил снова войти в камеру. Пишегрю по-прежнему спал столь же неподвижно, в том же положении, все так же заложив за голову руку. Сторож приблизился к койке...

Генерал Пишегрю был мертв. Изо рта у него торчал язык. Вокруг шеи обвивалась затянутая черная петля. В другой конец петли была вставлена деревяшка.