«Генерал Сорви-Голова». «Попаданец» против Британской Империи

— Меня зовут Уинстон. Уинстон Леонард Спенсер Черчилль. Военный корреспондент газеты «Дейли Мейл», к вашим услугам. — С трудом сфокусировав взгляд разбегающихся глаз на капитане, офицер переспросил: — Я в плену, говорите? Ну тогда я еще посплю, с вашего позволения или без такового. — Сочтя свой долг выполненным, Черчилль аккуратно опустился на кучку шинелей и через пару секунд захрапел.

Арсенин, размышляя, что же делать дальше, некоторое время оторопело смотрел на нежданного пленника. Не придумав ничего путного, он с чувством сплюнул на пол и пошел за Троцким, намереваясь приставить того в качестве часового, а самому вздремнуть часок-другой.

— Просыпайтесь, батоно капитан, — тряхнул его за плечо Туташхиа, — англичане вокруг.

Разлепив глаза, Арсенин взглянул на брегет, с удивлением констатировал, что проспал не менее пяти часов, и перевел вопросительный взгляд на абрека.

— Мы два поста спокойно проехали, — невозмутимо продолжал тот, не сводя дуло маузера с напряженных спин машиниста и кочегара, — а эти явно остановить нас хотят.

Выглянув в прорезь щита, Арсенин увидел цепь солдат в красных мундирах, растянувшуюся вдоль насыпи, и корнета, усиленно размахивающего руками.

— Тормозите, — буркнул капитан, сдирая с себя куртку. — Тормозите, кому сказал! — Открыв верхнюю половину створки, он высунулся в проем, сверкая нательной рубахой, перекрещенной ремнями подтяжек, и заорал хриплым спросонья голосом:

— Какого черта вам нужно, корнет?!

— Это я вас хочу спросить, каким чертом вас занесло на наши позиции?! — Англичанин, пытаясь рассмотреть Арсенина, задрал голову, отчего его и так юное лицо приняло выражение как у удивленного ребенка. — У меня на счет вас распоряжений не имеется!

— А такое слово «приказ» доводилось слышать?! — Арсенин, состроив как можно более свирепую физиономию, судорожно соображал, как ему выкрутиться из создавшегося положения. — И вообще! Как вы обращаетесь к старшему по званию, наглец?!

— Простите, сэр! — побледнел корнет. — Но вы без мундира, и я не знал вашего звания, сэр… Я просто хотел узнать, кто вы такие, сэр.

— Свои, кто же еще, — примирительно буркнул Арсенин, — чужие здесь не ходят. Что вы там про позиции говорили, корнет? Карта с разметками есть?

— Есть, сэр, — кивнул юный офицер, — только она в блиндаже, сэр. Разрешите, я пошлю за ней рядового?

— Ждать его еще, — недовольно проворчал капитан, передавая корнету собственную карту. — Я надеюсь, у вас память хорошая, так что нанесите наши и известные вам вражеские позиции, да побыстрее.

— Отлично, — удовлетворенно фыркнул Арсенин, забирая карту у корнета. — Теперь можете быть свободны. Прикажите своим людям не вертеться под ногами, мы начинаем работу! — Захлопнув бронеплиту, капитан развернулся к машинисту. — А теперь заставь свою машину нестись во всю прыть, нам нужно поскорее отсюда убраться.

Развернувшись к абреку, Всеслав нахмурил лоб:

— Пока едем, надо придумать что-то такое, чтобы буры на подходе нас не расстреляли. Дато! Пока я думать буду, отправь Корено, чтоб тот Троцкого сменил. Как сменит, Льва сюда отправь, может, на пару чего путное придумаем.

— А чего голову ломать, Всеслав Романович, — удивленно приподнял брови Троцкий, когда Арсенин разъяснил ему суть проблемы. — Высунем в окно белый флаг — и вся недолга! Буры — люди незлобивые, авось по белому флагу стрелять не будут.

— Мне бы вашу уверенность, юноша, — проворчал Арсенин. — Однако других идей все равно нет, так что последуем вашему совету. Только где б нам флаг раздобыть?

— Может, из моей нательной рубахи сделаем? — чуть смущенно произнес Троцкий. — Она, правда, уже не совсем белая, но и до черной ей еще далеко…

Привязав рубаху за рукава к стволу винтовки, Арсенин просунул импровизированный флаг в прорезь бойницы и истово перекрестился:

— Помогай нам Богородица, чтоб буры все как надо поняли… А-а-а!!! Да что ж это такое, черт возьми! — заорал он, когда снаряд, прилетевший с британской стороны, грохнул по борту одного из вагонов. — Не те, так эти пришибут. Механик! Ходу давай, ходу!

Через десять минут и еще три попадания бронепоезд въехал в ложбинку между холмами, но уже на позициях буров, и, сбавив ход, постепенно остановился. Арсенин сдвинул дверцу в сторону и устало вздохнул — вокруг паровоза стояло не менее полусотни человек, держащих его под прицелом винтовок.

— Не стреляйте! — изо всех сил выкрикнул Арсенин. — Мы друзья! В первом вагоне один из ваших лежит, он вам все объяснит.

Дождавшись, когда несколько человек осторожно вынесут шипящего от боли, но довольно скалящегося Ван Бателаана, капитан устало присел на пол будки. По крайней мере, одно дело сделано и теперь можно и отдохнуть.

Из дневника Олега Строкина

Декабрь 1899 года. Претория

Мне снятся собаки, мне снятся звери,Мне снится, что твари, с глазами как лампы,Вцепились мне в крылья у самого неба,И я рухнул нелепо, как падший ангел…