Генерал в Белом доме

10 марта 1952 г. Даллес получил конфиденциальное письмо от посла США в Индии Честера Боулса, в котором говорилось: «Несмотря на тесное единство между Советским Союзом и Китаем, всегда остается определенная возможность того, что различие их интересов и уровней развития может привести к тому, что они начнут дрейфовать в противоположные стороны»[626]. 23 апреля 1952 г., вновь возвращаясь к этой теме, Честер Боулс уже развертывал перед Даллесом целую программу действий, направленных на разобщение КНР и СССР. Он писал: «…одна из самых важных наших долговременных задач должна заключаться в том, чтобы создать такую ситуацию, которая в будущем сделает возможным отрыв коммунистического Китая от Советского Союза»[627]

.

Отмечая безусловный выигрыш, который США получат от советско-китайского раскола, опытный американский дипломат не без оснований предвидел и серьезные последствия такой политической игры. Боулс выражал опасение, что следствием этого может быть возникновение «третьей мировой войны»[628].

Из переписки Даллеса с Боулсом очевидно, что развивавшиеся последним идеи инспирирования обострения отношений между СССР и КНР были близки и понятны будущему государственному секретарю. Даллес предлагал целую систему мер для достижения конфронтации между СССР и КНР. 25 марта 1952 г., отвечая Боулсу, он писал, что, по его мнению, «наилучшее средство для внесения раскола в отношения между Советским Союзом и коммунистическим Китаем – оказывать давление на коммунистический Китай и создать для него таким путем трудности в отношениях с Советской Россией»[629]

.

Переписка между Даллесом и Боулсом по вопросу о советско-китайских отношениях показательна. Она имела место в период избирательной кампании 1952 г. и в определенной мере носила программный характер. Эта переписка объясняет ряд важных нюансов будущей политики государственного секретаря Даллеса в китайском вопросе.

Интерес в США к советско-китайским отношениям резко возрос после смерти Сталина. Определенные круги в США считали, что настал удобный момент перевести в плоскость практических действии давно вынашивавшиеся планы осложнения советско-китайских отношений. Такой точки зрения придерживались не только ультраправые, но и либерально настроенные американские политические деятели. 10 марта 1953 г. Генри Уоллес заканчивал свое письмо президенту Эйзенхауэру вопросом: «Не будет ли лучшим решением сразу же после похорон Сталина выдвинуть в Китае лозунг: «Сталин мертв. Да здравствует свободный, миролюбивый Китай, участвующий в торговле со всеми странами!?»[630]

.

Подобные предложения отвечали внешнеполитическому курсу администрации Эйзенхауэра. Попытки расколоть страны социалистического содружества, а тем более противопоставить их друг другу были заветной мечтой руководителей внешней политики США.

В силу этого президент не спешил с принятием кардинальных решений по китайскому вопросу, он оставлял его открытым для внесения необходимых коррективов в будущем. Возможность и необходимость этого он неоднократно объяснял историческими параллелями. «Коммунистический Китай не является пока членом ООН, – заявлял Эйзенхауэр 2 июня 1953 г. в беседе с группой сенаторов, – но было бы неразумно полностью связывать себе руки в этом вопросе на будущее. Вернитесь мысленно в 1945 г., когда Германия была нашим смертельным врагом. Кто мог тогда подумать, что спустя всего несколько лет она станет нашим другом?»[631]

.

В годы президентства Эйзенхауэра американская политика в странах Латинской Америки определялась исключительной военно-стратегической важностью этого огромного района, экономическими интересами американских монополий в латиноамериканских странах, стремлением воспрепятствовать всем проявлениям национально-освободительного движения в этом регионе. Латинская Америка продолжала оставаться важной сферой приложения американского капитала, который быстро вытеснял здесь своих конкурентов. Эти факторы экономического порядка наряду с соображениями военно-политического характера и определяли основные направления политики администрации Эйзенхауэра в районе к югу от американских границ.

Первая серьезная проблема, с которой столкнулся Эйзенхауэр сразу же после прихода в Белый дом, была ситуация в Гватемале. В Вашингтоне очень болезненно отреагировали на приход к власти в этой стране правительства Арбенса, который, отстаивая национальные интересы Гватемалы, вошел в конфронтацию с могущественной американской «Юнайтед фрут компани».

В администрации Эйзенхауэра были разные точки зрения по вопросу о том, каким путем надо выходить из кризиса в отношениях с этой страной. Президент решительно выступал за использование силы. Не остановила его и позиция Англии и Франции, которые, руководствуясь своими, в первую очередь, экономическими интересами, протестовали против использования силы для решения гватемальской проблемы. Эйзенхауэр заявил (пресс-секретарю. – Р. И.) Хегерти… что он преподаст «им урок», что они «не смеют совать свой нос в дела, касающиеся всего этого полушария»[632].