Генерал в Белом доме

Мощным толчком в гонке вооружений стала война в Корее. Но и после ее окончания монополии не собирались расставаться с военными заказами, которые обеспечивали гарантированные государством сверхприбыли. В последний год войны в Корее военные расходы составляли 66 млрд, в 1956 г. – 54 млрд, в 1960 г. – 60 млрд долл.

Помимо всего прочего, военное производство во многом определялось развитием научно-исследовательских работ. На эти цели тратились многие миллиарды долларов, не проходившие по военным статьям бюджета.

Впервые в своей истории США в мирное время содержали большую регулярную армию. В 1950 г. она насчитывала 1,4 млн солдат и офицеров, в 1960 г. – 2,4 млн военнослужащих[740].

Стремление решать международные проблемы «с позиции силы» особенно активизировалось после того, как 1 марта 1954 г. в США была испытана термоядерная бомба. Создание термоядерного оружия подводило под американские внешнеполитические планы солидный военный фундамент в виде самого мощного на тот период оружия массового уничтожения.

Однако укрепление экономического и военного потенциала СССР и других социалистических стран, потеря американской монополии на стратегическое оружие, бурное развитие движения сторонников мира – все это свидетельствовало, что США не могут больше строить свою политику по старым образцам. Поэтому республиканское руководство стало уделять значительное внимание и пропагандистской деятельности на международной арене. Эйзенхауэр заявлял, что «НАТО нуждается в красноречивом и вдохновенном Моисее не меньше, чем в самолетах, танках, орудиях и военных кораблях»[741]

.

Даллес в роли пророка НАТО производил удручающее впечатление. Глава внешнеполитического ведомства США руководствовался в своей деятельности слепой ненавистью к коммунизму, к Советскому Союзу. Руководство Даллеса, как субъективный фактор, сыграло важную роль в возникновении тех внешнеполитических тупиков, в которых неоднократно оказывалась дипломатия США в период президентства Эйзенхауэра.

Одностороннее сокращение советских Вооруженных Сил, мирное наступление Советского Союза в 50-х гг. – все это убеждало миллионы американцев в миролюбивых целях советской внешней политики. Даже такой «ястреб» 50-х гг., как Дуглас Макартур, заявил в ходе избирательной кампании 1952 г.: «Это настоящая чепуха – утверждать, что Соединенным Штатам угрожает завоевание со стороны России или каких-либо других держав». В разгар «холодной войны» генерал Эйзенхауэр, переходя от абстрактных рассуждений об «агрессивности мирового коммунизма» к конкретному анализу внешней политики СССР, приходил к выводу, что СССР не готовит военного нападения на США. Отвечая на письмо своего земляка из Канзаса, Эйзенхауэр подчеркивал: «Я думаю, что вы преувеличиваете, когда утверждаете, что война с Россией неизбежна»[742]. 10 октября 1950 г., в разгар войны в Корее, Эйзенхауэр подчеркивал в конфиденциальном письме: «Наши коммунистические оппоненты не желают развязывания глобальной войны»

[743].

Не хотел этого и президент Эйзенхауэр. Как крупный военный специалист, он лучше, чем любой другой государственный деятель своей эпохи, понимал, что в глобальной войне неизбежно будет использовано оружие массового уничтожения. И Эйзенхауэр неоднократно, как мы видели, заявлял, что одержать победу в такой войне невозможно.

Однако эта искренняя убежденность Эйзенхауэра не снимала с повестки дня вопроса о советско-американском противоборстве, что определяло все основные направления американской внешней политики.

Эйзенхауэр четко придерживался курса на то, что использование военных средств в этом противоборстве будет равносильно катастрофе мирового масштаба. Очевидно, это хорошо понимали и руководители СССР, в том числе и советские дипломаты. И если в отчетах советского посольства в США постоянно говорилось, что правительство Эйзенхауэра по всем линиям готовится к новой войне, то это, на мой взгляд, была только дипломатическая дань «холодной войне».

Эйзенхауэр был убежден, что если с Советским Союзом нельзя воевать, то СССР и другие страны – члены ОВД можно взорвать изнутри. Этот курс составлял основу практической деятельности руководителя госдепартамента Даллеса. 30 июня 1953 г., выступая на пресс-конференции, он указал на важность выработки единой политики западных стран по вопросу о Германии и призвал к усилению подрывной деятельности против СССР.