Генерал в Белом доме

После встречи с Ф. Р. Козловым в Вашингтоне президент провел свою обычную пресс-конференцию, которые проходили по средам. Журналистка Меримэн Смит заявила на пресс-конференции, что Н. С. Хрущев только что принял в Москве группу американских губернаторов. На встрече с ними он заявил, что «в состоянии путешествовать (смех) и он очень бы хотел посетить Соединенные Штаты». Эйзенхауэр писал в мемуарах: «Так я впервые услышал о заявлении Хрущева». После пресс-конференции, вспоминал президент, он «позвонил государственному секретарю Гертеру и сказал, что предложение Хрущева, возможно, является попыткой найти выход из патового состояния»[787]. Эйзенхауэр высказался за встречу с Н. С. Хрущевым.

Был сделан первый важный шаг в направлении организации советско-американской встречи на высшем уровне, которой предстояло занять важное место в истории отношений между двумя державами.

Обстановка для такой встречи в целом складывалась благоприятная. Ее необходимость была обусловлена многочисленными тупиковыми ситуациями, которые возникли в это время на международной арене. Появился и благоприятный субъективный фактор – смена руководства в государственном департаменте.

Некоторые современники утверждали, что внешнеполитические воззрения Д. Даллеса и Д. Эйзенхауэра разделяла целая пропасть. Один из биографов Эйзенхауэра отмечал, что внешняя политика США «выглядела шизофренической»: государственный секретарь упрямо проводил политику «холодной войны», а президент оптимистично устремлялся к мирному сосуществованию»[788].

Многие серьезные исследователи жизни и деятельности Д. Эйзенхауэра не видели принципиальной разницы во взглядах президента и государственного секретаря на советско-американские отношения. Например, Пирс Брендон приходил к выводу: «Президент был столь же энергичным воителем «холодной войны», как и государственный секретарь, он в такой же мере боялся делать уступки коммунистам и был столь же сверх-подозрителен в отношении добрых намерений русских. Например, Айк говорил Герберту Гуверу: «Вы не можете доверять им, советским, когда они говорят приятные вещи, не можете доверять им, и когда они говорят жестко»[789]. Эйзенхауэр уверял Идена, что русские или яростные коммунисты, или помешанные на силе диктаторы. Дело трудно иметь и с теми, и с другими. В то же время Айк был резко озабочен гонкой атомных вооружений, он добивался ослабления глобальной напряженности и стремился к тому, чтобы удовлетворить «всеобщее стремление к миру… что является огромной силой». Более того, Эйзенхауэр был глубоко уверен, что, заставляя русских лидеров проявлять очарование, открытость, искренность, он мог достигнуть определенной степени согласия. Эйзенхауэр игнорировал совет Даллеса сохранять неулыбчивое, «строгое выражение лица», находясь в обществе русских, и избегать личных встреч с ними»[790]

.

Многие авторы отмечают, что Даллес всячески стремился оградить президента от нежелательных, на его взгляд, контактов с коммунистами.

«Даллес отговаривал Эйзенхауэра от путешествий, от встреч с иностранными (особенно коммунистическими) лидерами, от проявления дипломатических инициатив. Энн Уитман (секретарь президента. – Р. И.) пошла столь далеко, что заявляла о том, что государственный департамент Даллеса рассматривал президента как свою «недвижимость»[791].

В окружении Эйзенхауэра отнюдь не все были в восторге от предстоящей встречи президента с Председателем Совета Министров СССР. «Эйзенхауэр уверял всех, начиная с кардинала Спеллмана и ниже, что «обмен визитами не содержит даже намека на капитуляцию». Эйзенхауэр видел во встречах на высшем уровне прямую выгоду для США. «Еще до того, как Хрущеву было послано приглашение (посетить США. – Р. И.), Эйзенхауэр заявлял в частной беседе: «То что мы должны делать – это «разморозить» русскую оборону» с помощью личных дискуссий». Эйзенхауэр считал необходимым усилить поиск новых дипломатических путей решения внешнеполитических проблем, стоявших перед США. Уже после того, как Хрущеву было послано приглашение приехать в США, президент «выражал неудовлетворение, тем что дипломатический пат последних двух лет загнал его в угол, и он выражал свое желание вырваться на простор для более широкого маневра…» Соединенные Штаты должны попытаться найти «небольшую трещину, небольшой еще не использованный путь, через который мы смогли бы продвинуться к лучшей ситуации»[792].