Генерал в своём лабиринте

Так и получилось, что в восемь утра первого декабря он погрузился на бригантину «Мануэль», которую сеньор Хоакин де Мьер предоставил в его распоряжение для осуществления задуманных планов: вылечить желчный пузырь с помощью качки, ослабить влияние святого Петра Александрийского, испытывающего его многими болезнями и горестями без счета, и следовать до Риоачи, чтобы попытаться еще раз объединить Америку. Генерал Мариано Монтилья, прибывший на борт бригантины с генералом Хосе Мария Карреньо, добился того, чтобы судно сопровождал фрегат «Грампус» из Соединенных Штатов, у которого кроме хорошего артиллерийского оснащения был и хороший врач: его звали доктор Найт. Однако когда Монтилья увидел, в каком плачевном состоянии генерал находится, то решил не только выслушать суждения доктора Найта, но также и посоветоваться с личным врачом генерала.

– Я вовсе не уверен, вынесет ли он это путешествие, – сказал доктор Кастельбондо, – но пусть едет: все что угодно лучше, чем жить так.

Теплая, зловонная вода в морских каналах Сьенага-Гранде была почти неподвижна, и они вышли в открытое море благодаря первым северным пассатам, которые в том году, необыкновенно мягкие, начались раньше обычного. Бригантина была в отличном состоянии, чистая и удобная, со специальной каютой для генерала, и, раздув паруса, она весело понеслась по морю.

Генерал взошел на корабль в хорошем настроении и захотел остаться на палубе, чтобы видеть заливные луга Магдалены, – но река была такой загрязненной, что ее воды окрашивали море на несколько лиг в пепельный цвет. Одет он был в старые вельветовые брюки, шляпу, какую носят в Андах, и в китель офицера английского флота, который подарил ему капитан фрегата, и на солнце, овеваемый морским ветром, не выглядел больным. Матросам фрегата удалось выловить гигантскую акулу, в брюхе которой, среди предметов из скобяной лавки, нашли несколько шпор от мужских сапог. Он все воспринимал с радостью туриста, он победил усталость и даже воспрял духом. Сделав Хосе Паласиосу знак, чтобы тот подошел, генерал шепнул:

– Сейчас папаша Молинарес, должно быть, сжигает подушку и закапывает в землю ложки.

К полудню прошли мимо Сьенага-Гранде, обширного пространства, залитого мутной водой, где великое множество птиц дрались из-за косяка золотистой морской рыбки. На раскаленной селитряной равнине, между болотом и морем, где свет прозрачен, а воздух чист, виднелись рыбацкие поселки с сетями, развешенными в патио для просушки, а подальше показался таинственный городок Ла-Сьенага, дневные привидения которого заставили учеников Гумбольдта усомниться в своих научных познаниях. С другой стороны Сьенага-Гранде возвышалась корона вечных снегов Сьерра-Невады.

Резвая бригантина почти летела над водой и была так легка и устойчива, что морское путешествие не причиняло генералу никаких физических неудобств и потому не способствовало излечению желчного пузыря. Однако когда они проходили мимо отрогов сьерры, выступающих в море, ветер усилился и поднялись волны. Генерал наблюдал за переменами на море с надеждой; все вокруг, вместе с хищными птицами, которые летали у него над головой, начало кружиться, рубашка промокла от холодного пота, а глаза наполнились слезами. Мон-тилья и Вильсон поддерживали его, поскольку он был так легок, что его могло смыть с палубы волной. К вечеру, когда входили в бухту Санта-Марты, его измученному телу уже нечего было исторгать, и он бессильно лежал на капитанской койке, полуживой, но счастливый тем, что его мечта сбылась. Монтилья был так напуган его состоянием, что, прежде чем высадиться на берег, попросил доктора Найта еще раз осмотреть генерала, и доктор сказал, что лучше всего перенести его на твердую землю, усадив на сплетенные руки.