Генерал Власов

— Естественно, — отозвался Буняченко, однако где и на каких условиях — не уточнил. Тем не менее Шёрнер удовлетворился и таким ответом. Он явно был рад завершению разговора и заметил, что это, в конце концов, и есть то, что он хотел выяснить. Он согласился с тем, чтобы Буняченко сам выбрал направление движения к Брно.

Глава VI

На пути к неизбежному

В тот же день у Буняченко состоялся продолжительный разговор с двумя посланцами чешских партизан. Население проявляло живой интерес к дивизии с тех пор, как она пересекла границу. Конфликты с немцами не отмечались, существовала надежда, что русские солдаты окажут помощь повстанцам. События на фронте подтолкнули чехов к переходу к открытой борьбе, однако они страдали от недостаточно хорошо налаженной организации. Более того, существовали разные группы партизан — патриоты-государственники и коммунисты, причем последние, хотя численно были и не велики, действовали слаженнее. Чешские партизаны сообщили Буняченко, что со дня на день в Праге начнется восстание, и попросили русских помочь, потому что своих сил у них не хватало. Они ожидали, что Прагу возьмут американцы. Когда те появятся, объяснили делегаты, в Праге уже будет распоряжаться национальное чешское правительство, американцы не позволят свергнуть его. Чехи выразили готовность предоставить дивизии убежище в демократической Чехословакии.

Буняченко осознавал то, какие настроения владеют личным составом, и знал, что предложение оказать помошь чехам будет воспринято с энтузиазмом. Психологическое напряжение последних нескольких лет, унижения и обман со стороны немцев, почти безнадежная ситуация, в которой русские оказались по вине все тех же немцев, — все эти факторы давали себя знать. Но Буняченко пока еще не был готов к какому-то одному решению. Он ожидал Власова, с которым, в конце концов, удалось связаться, продолжил марш в южном направлении и остановился поблизости от Бероуна, километрах в тридцати к юго-западу от Праги.

Тем временем Власов находился в частях 2-й дивизии, которая — вместе с офицерской школой и запасным полком — двигалась к Линцу. 27 апреля Власов встретился в Фернпассе с Жеребковым и предоставил тому все полномочия для ведения переговоров в Швейцарии. Власов, однако, был уже не в состоянии поверить в успех.

Жеребков предложил Власову вылететь в Испанию, пока не наступил полный коллапс, однако тот не пожелал оставить своих людей. Позднее он принял делегацию казаков из Северной Италии, возглавляемую полковником Бочаровым, которого и назначил офицером связи при генерале Краснове. Бочаров передал просьбу атамана Науменко, чтобы КОНР распространил свои полномочия на казаков в Северной Италии, большинство из которых, как становилось очевидно, не разделяли настроений Краснова. Однако, как и всюду, предпринимать что-либо на данном направлении тоже было слишком поздно. Ход событий сделал все подобные заботы просто неуместными. Власов отдал приказ сосредоточить силы КОНР в районе Инсбрука, а затем на двое суток удалился с женой в жилище, которое она нашла для них в Райт-им-Винкль, неподалеку от Райхенгаля. Ради нее он продолжал внешне демонстрировать оптимизм, однако она чувствовала охватившую его безнадежность.[229] 30 апреля Власов встретился в Бад-Райхенхале с Крёгером, который обсудил с Кёстрингом претензии к последнему Шёрнера. Было решено вести переговоры напрямую с Шёрнером.

Совершенно не отдавая себе отчета в том, что они передвигаются по занятой партизанами территории, Власов и Крёгер поехали в штаб-квартиру Шёрнера в Кенигграце. 1 мая у них там состоялся разговор с начальником штаба фельдмаршала Нацмером, от которого они узнали, что Шёрнер приказал разоружить 1-ю дивизию в следующие сутки. Соответствующий приказ уже получил командующий боевой группой «Оре Ранге» генерал-полковник Герман Гот.[230] Это, без сомнения, означало, что будет бой. Гот, ничего не знавший о нахождении Власова в штаб-квартире Шёрнера, обратился к Клейсту — офицеру, ответственному за безопасность в отделе пропаганды в Дабендорфе, — с просьбой поговорить с Буняченко и по возможности избежать столкновения.

Клейст с готовностью откликнулся, и, после оживленной телефонной беседы между Готом и Шёрнером, при которой Клейст присутствовал до самого окончания, Шёрнер в итоге согласился отложить акцию на несколько часов, несмотря на то что считал все переговоры бессмысленными — русские всегда были предателями и он исполнился решимости стереть их с лица земли.[231] Ближе к вечеру Шёрнер сказал Крёгеру, что собирается приступить к действиям и не видит оснований для беседы с Власовым. Крёгер объяснил политические аспекты, касающиеся РОА, и посоветовал не прибегать к силе, после чего Шёрнер изъявил желание побеседовать с русским генералом.