Генерал Власов

Запасная бригада под командованием подполковника Садовникова вышла в район Фридберга, где американский комендант, невзирая на полученные приказы, снабдил небольшие группы русских разрешениями на проезд в Мюнхен. Таким образом было спасено восемьсот нижних чинов и пятнадцать офицеров.

Все оставшиеся силы РОА в итоге сосредоточились в районе Ландау. Там Меандров попросил Герре, который не чувствовал себя вправе предоставить русских своей собственной участи, обратиться к Кёстрингу с просьбой походатайствовать за них перед американцами. Герре раздобыл гражданскую одежду и после одиннадцати суток долгого путешествия добрался до Кёстринга, который находился у себя дома, неподалеку от Марквартштайна, ожидая, когда американцы возьмут его в плен.

Кёстринг, однако, не считал, что его вмешательство хоть как-то поможет русским. Через несколько дней, когда его направили в лагерь для военнопленных 101-й воздушно-десантной дивизии США, появились признаки, подтверждавшие основательность его пессимизма. Допросы являлись чистой формальностью. Опыт Кёстринга и знание им того, что происходит на русских территориях, явно не интересовали допрашивавших его американцев, которые хотели узнать только, какими средствами пользовались немцы, чтобы принудить русских сражаться. Кёстринг убедился, что бессмысленно объяснять всю глубину проблемы. Тем не менее он сказал, что жадность и глупость немецкого руководства помешали ему с умом использовать огромный ресурс для борьбы с большевизмом. Теперь американцы собирались расточить эти богатства вторично, поскольку они разочаровывали тех, кто надеялся на их помощь после того, как немцы бросили их на произвол судьбы. Возможно, скоро у американцев появится причина пожалеть об этом.

— Возможно, — не стал спорить снимавший допрос офицер, но это был лишь вежливый и ничего не значивший ответ.[245]

Прочих эмиссаров по вопросам перемирия ожидало такое же непонимание. Жеребкова остановили на швейцарской границе после запроса в Берне относительно соответствующих распоряжений, когда же он попробовал перейти кордон нелегально, его арестовали и отправили назад. Доктор Поремский и полковник Милишкевич, которые попытались установить контакт с британскими военными властями в Гамбурге, также были арестованы, равно как и Быкадоров, и капитан Лапин. Вскоре после этого Милишкевича и Лапина передали Советам. Полковник фон Рентельн, которого генерал фон Паннвиц отправил к британскому фельдмаршалу Александеру, так никогда и не добрался до последнего. Он был выдан Советам[246]

и умер в тюрьме.

Тем временем пока части РОА сдавались американцам, казачий корпус с боями шел к австрийской границе. Тогда как у бегущих немцев всюду царили хаос и неразбериха, казаки отступали в порядке и сохраняя дисциплину. Первое их соприкосновение с союзническими силами состоялось 9 мая, когда они оказались перед британской 11-й бронетанковой дивизией[247] в районе Лавамюнде.

Паннвиц поехал встретиться с британцами. Он и в мыслях не держал, что казачий корпус, никогда не воевавший с западными союзниками, может быть передан Советам. 10 мая подтянулась 1-я дивизия корпуса, и Паннвиц наблюдал за ее прибытием в компании нескольких британских офицеров.

Посреди всеобщего хаоса казаки служили достойным особого внимания явлением. Трубачи на белых конях выстроились стройными рядами позади своего командира. Затем они двинулись за ним эскадрон за эскадроном торжественным галопом мимо застывших в удивлении британцев.

Поначалу британцы вели себя безукоризненно. Личный состав корпуса получил возможность свободно перемещаться в районе Клагенфурта, о репатриации не было никаких разговоров. Однако 27 мая командиру 1-й дивизии полковнику Вагнеру приказали переместить своих людей в лагерь около Вайтенсфельда, и британский офицер дал ему понять, что это станет прелюдией к репатриации. Вагнер затем позволил всем делать то, что каждый считает правильным. Он с некоторыми другими немецкими офицерами сумел перейти через Альпы в Германию. Командование дивизией принял полковник Сукало с осознанием того, что каждый боец волен делать то, что считает нужным. На утренней заре собралась почти вся дивизия. Сукало тоже остался и возглавил марш личного состава в лагерь..

На пути туда нескольких человек спас британский майор, который спрашивал каждого солдата, где тот родился и не принадлежал ли к старой эмиграции. Те, кто ответили «да», были освобождены. Остальных через несколько суток передали Советам. Сам Паннвиц отказался спасаться, хотя его и не охраняли. Он объяснил это так:

— Мне пришлось разделить немало счастливых дней со своими казаками, и я останусь с ними в горькие времена.[248]

Вскоре его арестовали и передали Советам в Юденбурге. Остальных немецких офицеров корпуса под предлогом отправки в Германию собрали под Ноймарктом, после чего тоже под сильной охраной сопроводили к Советам в Юденбург.