Генетический детектив. От исследования рибосомы к Нобелевской премии

С самого возвращения из Аргонна с хорошими картами мы работали не покладая рук. Писать научные статьи вообще тяжело, а тем более – если чувствуешь себя словно на мушке. Структура была гораздо сложнее какой-либо расшифрованной ранее. То и дело мы выбрасывали или переписывали целые разделы, начинали срываться. Пожалуй, еще сложнее было сопроводить текст иллюстрациями, эта работа легла на плечи Дитлева и Била. Изображения сложных молекул обычно выглядят как беспорядочные клубки разноцветных макарон, и крайне сложно подобрать цвета для выделения ее составляющих. Дитлев стремился к пастельным оттенкам и подолгу спорил с Билом, предпочитавшим яркие и контрастные цвета. Зная, что я буду снова и снова просить что-нибудь поменять, Дитлев написал компьютерную программу для рисунков.

Думаю, стресс и адреналин помогли интеллектуально сконцентрироваться. Статьи были завершены всего за день до того, как Брайану предстояло отправляться в Санта-Крус, и за пару дней до конференции в Бирмингеме. Я так переживал, что рукописи могут задержаться или потеряться, что поручил Билу поездом ехать в Лондон и лично доставить четыре экземпляра в офис Nature.

Мы были полностью вымотаны, но именно тогда настало время раскрываться. В пятницу Брайан прочитал лекцию в Санта-Крусе, а я – тот же самый материал в понедельник в Бирмингеме. Брайан мучился от полного выгорания. Начо Тиноко, который был не в курсе событий, произошедших с его аспирантом, упрекнул Брайана в отсутствии энтузиазма в работе над диссертацией. Я сочувствовал ему, но знал, что статья станет вкладом в его репутацию. Брайан сообщил, что карты Ады выглядят хуже наших, но у нее есть модель рибосомы, где расставлены пятнадцать-двадцать белков и РНК.

Бирмингемский лекционный зал располагался на цокольном этаже конференц-центра. Ада и Марин ван Хил, специалист по электронным микроскопам, проецировали изображения с компьютера, тогда как все остальные до сих пор по старинке пользовались пленочными слайдами. В Бирмингеме Ада заявила, что располагает качественными картами, и расставила по местам все белки, кроме одного, но не может их показать из-за проблем с компьютером. Те белки, которые она показала, выглядели неполными, поскольку в них не просматривались длинные змеевидные белковые нити, которые смогли увидеть и мы, и йельская группа. Бил разозлился и хотел об этом упомянуть, но я напомнил ему, что придирки выглядят грубо и мелочно.

Наша эйфория вновь пропала летом, когда стали выходить статьи. Сначала появилась пара длинных работ в Science от йельской группы. Они воспользовались тем же гексаамминовым соединением, что и Джейми Кейт. Более того, они даже получили соединение от самого Джейми. Любопытная техническая деталь заключалась в том, что они смогли справиться с серьезной кристаллографической проблемой, именуемой двойникованием. Найдя ее в своих кристаллах, они предположили, что именно она долгое время тормозила проработку структуры. Если кристалл состоит из двух разнотипных решеток, разные пятна в детекторе оказываются ровно на одних и тех же местах. Если не заметить, что пятна получены не от одной решетки, а от разных, то анализ данных даст бессмысленные результаты. Даже когда о факте двойникования известно, вычислить вклад каждой решетки практически невозможно. Но один из участников йельской группы случайно увеличил концентрацию соли, приблизив ее к исходным условиям, в которых синтезировались кристаллы 50S, и проблема двойникования снялась сама собой. Мне до сих пор непонятно, были ли исходные кристаллы Ады двойниковыми, либо двойникование началось из-за сниженной концентрации соли в том растворе, которым изначально пользовалась йельская группа при заморозке своих кристаллов.

Йельская структура выглядела впечатляюще. Том Чек, тот самый, кто впервые обнаружил, что РНК может проявлять и ферментные функции, то есть провоцировать химические реакции, лично написал короткое эссе в качестве введения к этой статье. Завершая его, он отметил, что нам показали всего один красивый кадр, а мы хотим увидеть целый фильм о том, как работает рибосома.

Затем вышла статья Ады, опубликованная в Cell. Действительно, она добилась серьезных улучшений по сравнению с прошлогодними данными, но ее картинка и близко не могла сравниться по точности и полноте с нашей. Следующие три недели, казалось, были нескончаемыми. Я раздражался, что Nature так затягивает с публикацией, тогда как журнал должен быть благодарен за такой материал. День за днем я все сильнее унывал, что люди воспримут нашу и ее работы как равноценные и что мы запаздываем всего самую малость.

Оказалось, что я зря переживал. Когда вышли наши статьи, всем сразу стало понятно, что в них конкретно и полностью описана структура субъединицы 30S, и именно этой структурой все с тех пор и пользуются. Вот так, именно как хотелось Стиву Харрисону, мы с Адой продолжали дополнять друг друга. В конце концов, как он и надеялся, были по достоинству оценены мы оба, но до этого события предстоял еще долгий путь.