Гениальность и помешательство

Словам их не давай значенья -- и мимо проходи".

Через несколько времени этот субъект, переменив тему своих исследований, превращается в ярого поклонника Ла-мартина, хотя не забывает вместе с ним возвеличивать и себя. Он издал сочинение, где доказывается, что Ламар-тин -- величайший человек своей эпохи, а после него первое место принадлежит автору сочинения, который при помощи изобретенной им формулы -"во всем есть Бог" -- содействовал возрождению человечества и процветанию наук, так как этой новой формулы только и недоставало, чтобы дать синтез сотворения мира.

Далее в моей коллекции находятся сочинения по философии, одно нелепее другого. Есть даже трактат о психо-графии -- совершенно новой философской системе, на которую я указывал уже раньше, и, кроме того, бесчисленное множество стихотворных произведений, которых я, впрочем, не стану касаться здесь, так как ими уже и без того много занимаются сатирические журналы: "Fanfulla" и "Pasquino". Мимоходом упомяну лишь об одной трагедии: "Жена-убийца", написанной привратником. Это не что иное, как разбиравшийся недавно в Тревизо процесс, изложенный псевдо-Альфьеривскими стихами.

Наконец, есть еще много произведений маттоидов-публи-цистов, предлагающих разные крайние меры относительно государственного благоустройства. В числе их особенно много экономистов, которые выступают с различными проектами в видах улучшения финансов Италии. Между прочим, по этому вопросу мне попалась брошюрка с таким заглавием: "Об универсальном ростовщичестве как причине нарушения экономического равновесия в наше время, -- рассуждения, почтительнейше предложенные одним избирателем на благоустроение его превосходительства, председателя Совета и министра финансов господина Марка Мингетти, с целью доказать необходимость, возможность, удобство и справедливость патриотического займа в четыре миллиарда только за один процент со ста, как единственное средство противодействовать ростовщичеству банков и добиться прочного равновесия в балансе, а через это и уничтожения принудительного курса без увеличения или изменения налогов". Таково полное заглавие брошюры. Средство это основано на добровольной подписке или скорее принудительном займе через посредство богатых евреев. Нечто, как две капли воды сходное, предлагается также в брошюре под заглавием: "Каким образом доставить министерству финансов и торговли миллиард, а вслед за тем и другие миллиарды".

ай IV. ГРАФОМАНЫ-ПРЕСТУПНИКИ (МАНЖИОНЕ, ДЕТОМАЗИ, БИАНКО, ГИТО, САНДУ)

(к IX главе)

Но едва ли не большую важность представляет изучение тех графоманов, которые из мнимолитературной сферы переходят часто в область политики и законоведения. Я назову их графоманами, сутягами, политиканами или, вернее, преступниками. Обыкновенно все они обладают даже особым почерком, как я доказал это в "Архиве психиатрии". Примеров такого рода накопилось за последнее время даже слишком много.

Начнем с Манжионе. Это человек, по-видимому, совершенно здоровый, хотя изредка у него бывает временный паралич нижней половины тела, но лишь на короткое время и притом без потери сознания. Он с любовью отзывается о своих защитниках на суде и об ухаживавшем за ним в больнице кураторе; обыкновенно бывает здоров и чувствует себя дурно лишь в исключительных случаях, перед наступлением грез, отличается хорошей памятью и кротким ласковым характером. Только в недавнее время, вследствие ли тюремного заключения или волнений по поводу процесса, у Манжионе начали появляться настоящие маниакальные приступы, но они исчезли после того, как его отдали на попечение доктора Фиордиспини.

Перепробовав различные ремесла, он 15 лет бежал из дома, скитался несколько времени и потом жил на средства своей сестры; после того он вздумал жениться и сделал это без согласия отца. В 1848 году он участвовал в восстании и в 1851 году попал за это в тюрьму. В 1860 году Манжионе снова принимал участие в борьбе за освобождение родины и служил Гарибальди проводником, но вследствие ссор то с национальной гвардией, то с своими начальниками принужден был удалиться. Тогда он стал переходить от одного занятия к другому -- строил мосты, делал кирпич, пахал землю, служил при кладбище и всюду оказывался умным, дельным, честным работником, но в то же время крайне неуживчивым человеком; у него была положительно страсть к ссорам и тяжбам, в которых лишь самый повод бывал иногда справедливым, все же остальное являлось следствием мелочной, чисто безумной пунктуальности. Претензии свои он излагал в пространных записках, а если была возможность, то и в печатных статьях.