Гений

ПРЕДУПРЕЖДАЮ

Глава тринадцатая

Дозвониться до Саманты оказалось непросто. Дома никто не подходил, а мобильный сразу переключал меня на автоответчик. Я оставил два сообщения в первый день и еще два во второй. Я боялся навязываться и терпел еще сутки, а потом все-таки перезвонил ей на работу. Она, похоже, удивилась и не очень-то обрадовалась моему звонку. Я сказал, что уже давно пытаюсь ее найти, и подождал, пока она придумает отмазку. Саманта не стала напрягаться.

– Мне очень нужно с тобой увидеться, – начал я.

– По-моему, это ни к чему.

Она думала о чем-то другом и, по всей видимости, неправильно меня поняла.

– Да не в этом дело. Я еще одно письмо получил.

– Письмо?

– От Виктора Крейка. (Она промолчала.) Ну того художника, помнишь?

– А, извини. Ты же не рассказывал про первое.

– Тебе отец ничего не говорил?

– Нет. Значит, ты можешь теперь с ним связаться?

Сначала я решил, будто она говорит об отце. Вроде это такая глупая шутка.

– Обратного адреса нет. Тебе отец точно ничего не говорил?

– Точно.

– Странно.

– Почему странно?

– Я просто думал, что ему хотелось поделиться с тобой подробностями. Рассказать, как продвигается расследование.

– Это не мое расследование. Им занимались вы с отцом.

– Как бы то ни было, я должен тебе это письмо показать. Давай я за тобой заеду…

– Подожди.

– Что такое?

– Не надо.

– Почему?

– Потому что… потому что не надо, и все.

– Я ведь не про это…

– Я поняла. Все равно, не надо нам встречаться.

– Почему?

– Не хочу, и все тут.

– Саманта…

– Ну пожалуйста! Я не хочу больше об этом говорить. Давай лучше все забудем и станем жить, как жили.

– Я тебе клянусь, что дело не в этом.

А кстати, что она имела в виду? «Все забудем». Можно не повторять ошибки, но изменить то, что было, мы не в состоянии. Мне все понравилось той ночью, и ей вроде бы тоже. Воображение мое совсем разыгралось, я две недели только и делал, что вспоминал эти часы. Мне показалось тогда, она довольна, но, может, я чего-то не заметил? Та к увлекся, что принял отстраненность за экстаз? Я спал с ней, и мне было хорошо. Я устал, немного растерялся, мне было даже чуть-чуть одиноко. А она, что чувствовала она? Что-то невыразимое, то, чего не опишешь словами? Саманта не торопилась выставить меня вон. Смотрела ли она мне в глаза, когда одевалась? Нет, но так ведь часто бывает. Я с удовольствием поцеловал ее на прощанье. И вовсе мне не показалось, что мы видимся в последний раз. Что она возьмет и вычеркнет меня из своей жизни.

Саманта сказала:

– Если ты ищешь предлог, чтобы…

– Чтобы что?

– Чтобы встретиться…

– Ты издеваешься? Я ж тебе говорю, дело…

– Не надо…

– Ты меня слышишь вообще? – Я так и видел, как она сидит за столом, сердито нахохлившись и надув губы. Вертит ручку. И придумывает, как меня отшить. Жалеет, что связалась со мной и теперь не может отцепиться…

– Я тебе сейчас по факсу копию письма пришлю. И ты решишь.

– Давай.

Через десять минут она перезвонила.

– Ладно.

– Спасибо.

– И все равно, тебе нужна не я.

– Тогда скажи, кому мне звонить.

– В полицию.

– Твой отец сказал, они ничем не смогут помочь.

– Они сделают больше, чем я. Ты ведь даже не в моем районе.

– И что теперь?

– Я…

– Ты единственная в курсе того, что происходит. Мы еще не сделали экспертизу ДНК и не разобрали журналы.

– Так, стоп. А я при чем?

– Он наверняка говорил с тобой о расследовании.

– Вскользь. Но…

– Значит, ты в курсе, хочешь ты того или нет. И не говори мне, что тебе плевать, чем дело кончится. И кончится ли вообще.

– А мне плевать.

– А я тебе не верю.

– Не хочешь – не верь.

– Он бы хотел…

– Слушай, только не начинай.

– Я уже начал. И ты начала. Это было его расследование, но он умер. И мы должны закончить начатое. Мне нужна твоя помощь.

– Не могу я! – Она заплакала.

Я вдруг понял, что кричу или, по крайней мере, очень на нее давлю. Попробовал извиниться, но Саманта и слушать не стала.

– Ты вообще, что ли, ничего не понимаешь? Я не хочу с этим связываться.

– Прости меня, пожалуйста…

– Заткнись! Плевать мне на дело. Понял? Насрать! И на дело, и на письмо твое, и вообще на все! Оставь меня в покое! Ты понял?

– Я…

– Просто скажи, что ты понял. Я ничего другого слышать не желаю.

– Я понял, но ведь…

– Я не желаю слышать! Все, я вешаю трубку, и проехали.

– Погоди!

Она уже не слышала. Из трубки раздавались короткие гудки.

Я позвонил в полицию. Оператор не понимал, чего я от него хочу. Пришлось взять письма (вернее, копию первого письма, само оно осталось в лаборатории) и тащиться к метро на Западной Двадцатой улице. В полиции затеяли ремонт, и дежурный сержант ни слова не расслышал. Он направил меня к полицейскому в соседнюю комнату, подальше от грохота.

– О как, – сказал полицейский. Похоже, он совсем очумел от моей истории. – То есть, я так понял, вы с кем-то в Квинсе уже общались?

– Мы пытались отыскать… Знаете, мне не хочется показаться невежливым, но, может, я могу с кем-то еще поговорить?

Он посмотрел на меня, потом на письма.

– Подождите.