Гений 30 лет Спустя Том 2 (СИ)

Они снова покосились на этого «Фан Линя» и подумали про себя — доигрался. Если бы он сразу признался, то его бы действительно ждала быстрая и лёгкая смерть, — теперь же явно намечался допрос, а он...

На Чжань Фу работало несколько профессионалов своего дела. От них старик если и вернётся, то явно исхудавший, килограмм эдак на сорок мяса... Зря он решил дерзить...

Все знали, что Чжань Фу, несмотря на трепетное отношение к своей репутации, и нелюбовь пачкать свои руки, был человеком чрезвычайно жестоким.

— Много дел. Не могу помочь, — ответил Фан Линь.

— Ох, — кивнул Чжань Фу. — Вот как. Если ты не можешь помочь... Тогда мне придётся спросить твою дочь. Она ведь была с тобой, так? Значит она может что-то знать...

После слов Чжань Фу все собравшиеся сразу же напряжённо уставились на этого Фан Линя. Вот он, думали они, самый важный момент. Момент, когда решиться, кто же перед ними — человек достойный жалости, или всё-таки жалкое животное. Если мужчина теперь сознается в содеянном, с его стороны это будет достойным поступком, — если он продолжит стоять на своем и подвергнет опасности свою дочь, судя по всему совсем малого ребёнка, то он не воин даже, а так — пшик. В него будет можно с чистой совестью плюнуть, когда Чжань Фу будет уносить его побитое тело на пытку. А заодно Секира унесёт его дочь, — такой уж Чжань Фу был человек: слово он своё держал.

Фан Линь помолчал, как будто и вправду замялся, а потом сказал всё тем же спокойным голосом:

— Я ничего не знаю, — и она ничего не знает.

И всё. Кто-то засмеялся. Кто-то бросил на мужчину презрительный взгляд... А кто-то вернулся к распитию водки.

— Как знаешь, — сказал Чжань Фу, прищурился и вдруг вытянул свою руку — его огромная ладонь было обхватила голову Фан Линя — люди уже представили, как мужчина сейчас сожмёт её, и эта башка лопнет, как яйцо, — но тут раздался грохот. Народ вздрогнул и снова повернулся к дверям, — даже Чжань Фу застыл и развернулся.

В проходе все увидели человека — побитого, кровоточащего, прильнувшего головой к деревянным дощечкам пола.

Это был юноша, молодой и страшно побитый — его левое ухо было разбито всмятку и вместо него была только гладкая корочка заледеневшей крови. Все в баре удивились, но особенно растерялся Чжань Фу. Он узнал в этом парне одного из пары, которую отправлял выкупить артефакт старика. Но что он тут делает? Разве он не пропал? Не погиб? Почему он вернулся только сейчас? Что вообще происходит? — мужчина с подозрением покосился на Фан Линя, а затем уставился назад на своего подчинённого, — Чжань Фу собирался спросить его, как вдруг юноша сам заговорил едва членораздельным голосом:

— Босс... Босс... Я убил его, босс! — прохрипел парень и закашлял кровью. А затем он что-то достал из небольшого мешочка на своём плече — юношу вытянул раздробленные красные кусочки. Все собравшиеся в баре были воинами, культиваторами, — они присмотрелись к этим кусочкам и разом вздрогнули, — люди распознали в них ошмётки бритой человеческой головы... Что здесь вообще происходит?!

114. Позор

Вопрос конечно хороший... И всё же, что происходит? Народ в баре совершенно растерялся, и больше всех удивился Чжань Фу. Когда он получил донесение, что его люди, которых он послал заполучить артефакт старика, — явно ему не по росту, с такой-то жалкой культивацией, — пропали, Секира сперва удивился. Разумеется, он сразу же приказал отыскать пропавших, допросить свидетелей и даже на всякий случай проверить все космические порты, — а не удумала ли эта парочка сбежать с его кинжалом и деньгами?

В итоге стремительное расследование ничего не выявило. Они и вправду куда-то запропастились, и последний раз их видели шагающими по следу старика. Вариантов было немного, — Чжань Фу решил сразу же поговорить с этим «Фан Линем».

Но вот, когда он уже придавил эту жалкую шавку, вдруг в помещение ворвался один из пары, которую Секира уже считал мёртвой; это был поворот неожиданный и неприятный. Чжань Фу поморщился, — складки на его морщинистом лбу сложились аж в три глубокие впадины.

Мужчина всегда очень пёкся о своей репутации; ему не хотелось, чтобы в нём видели заурядного бандита, а потому он трепетно относился к людскому мнению, ценил внимание и особенно старался внушать другим благоговение. Именно поэтому он соревновался, чтобы его имя сияло самым верхним на измерительной колонне, и поэтому же его так раздражал проклятый железные ублюдок, — он лишал его сладкого удовольствия насладиться вершиной. Чжань Фу даже пытался, бесплодно, разузнать, кто он был такой под своей маской...

И даже когда дело касалось откровенного криминала, Чжань Фу всегда шёл на сделки с совестью и с законом. Он никогда явно не убивал, но угрозой вынуждал к сотрудничеству с собою — и пусть это было то же самое, но так он чувствовал себя правым...

Мужчина был огромным лицемером.