Гений

Юджин не мог понять Кристину. Он еще не встречал такой девушки. Ее прямота наряду с несомненной одаренностью поражала его. Он не ожидал этого, не думал, что она признается ему в любви, не знал, как понимать ее слова насчет Флоризеля. Он чувствовал себя польщенным, он вырос в собственных глазах. Если такая красивая, талантливая женщина, как Кристина, могла признаться ему в любви, значит, он человек незаурядный. Она мечтает о более удобной обстановке… для чего?

Юджин не хотел слишком ускорять события, да и Кристина не стремилась к этому – она предпочитала оставаться для него загадкой. Но в ее взгляде он читал любовь и восхищение и был счастлив и горд этим, не желая пока ничего другого.

Кристина была права – для поцелуев пока было мало возможностей. Мать не спускала с нее глаз. Кристина пригласила Юджина послушать ее концерты в Филармонии. И вот сначала в огромном концертном зале отеля «Уолдорф-Астория», затем в великолепной аудитории Карнеги-холл и в третий раз в прекрасном помещении общества «Арион» он с восторгом видел, как она – такая прекрасная – быстрой походкой приближалась к рампе и останавливалась перед ожидающим ее оркестром и публикой, держась уверенно и даже несколько надменно. Когда огромный зал рукоплескал, Юджин наслаждался воспоминаниями:

«Вчера вечером она обвила мою шею руками. Сегодня, когда я приду к ней и мы останемся одни, она меня поцелует. Эта прелестная и необыкновенная девушка, которая раскланивается и улыбается там, на эстраде, любит меня и никого другого. Если бы я предложил ей, она вышла бы за меня замуж, – если бы я мог это сделать, если бы у меня были средства».

«Если бы я мог…» Эта мысль, как ножом, резнула Юджина, так как он знал, что не может. Он не мог предложить ей стать его женой. Да и не захочет она его, если он скажет ей, как мало зарабатывает. А впрочем, как знать?

Глава XXIII

По мере того как весна близилась к концу, в Юджине все больше крепла мысль не ехать снова к Анджеле, а отправиться в горы, куда-нибудь неподалеку от дачи Кристины. Под действием напряженной, волнующей жизни столицы образ Анджелы несколько потускнел в его душе. Воспоминания о ней оставались все такими же восхитительными, – они по-прежнему были исполнены красоты, – но понемногу Юджином начали овладевать сомнения. Блестящее нью-йоркское общество состоит из людей иного типа; Анджела прелестна и мила, но будет ли она здесь на своем месте?

Тем временем Мириэм Финч – этот утонченный эклектик – продолжала воспитывать Юджина. Она вполне могла бы заменить ему школу. Он сидел у нее и слушал ее рассказы о той или иной пьесе, ее суждения о той или иной книге, ее мнение по тому или иному модному философскому вопросу и чувствовал, что растет не по дням, а по часам. Она знала множество людей и всегда могла сказать, куда следует пойти, чтобы увидеть то, что его интересовало. Не было ни одной выдающейся личности – оратора, которого стоило бы послушать, или нового актера, – о которой у нее не было бы самых исчерпывающих сведений.

– А знаете, Юджин, – восклицала она, увидев его, – вам непременно нужно пойти посмотреть Хейдена Бойда в пьесе «Клеймо»!

Или:

– Вам следует посмотреть Эльмину Деминг в ее новых танцах.

Или:

– Не забудьте взглянуть на картины Уинслоу Хомера – они выставлены у Нэдлера.

И мисс Финч самым подробным образом объясняла ему, почему она хочет, чтобы он видел то или иное, и что, по ее мнению, это может ему дать. Она не скрывала, что считает его гением, и всегда требовала, чтобы он рассказывал ей, над чем работает. Когда в печати появлялась какая-нибудь удачная его работа, она спешила высказать ему свою похвалу. У Юджина нередко бывало такое чувство, словно он владеет и ее комнатой и ею самой, словно ему принадлежит все, что у нее есть, – ее мысли, ее друзья, ее переживания. Все это было полностью к его услугам, сидел ли он у ее ног или шел куда-нибудь вместе с нею. С наступлением весны она с удовольствием стала совершать с ним прогулки, прислушиваясь к тому, что он говорил о природе и жизни.

– Замечательно! – восклицала она. – Почему бы вам не написать это?

Или:

– Почему бы вам не зарисовать это?

Он показал ей некоторые свои стихи, и она тотчас переписала их и вклеила в альбом, который называла своим собранием шедевров. Так она не переставала баловать его.

С другой стороны, и Кристина доставляла ему не меньше радости. Она не уставала говорить Юджину, какого она высокого мнения о нем, каким интересным его считает.

– Вы такой большой, такой умный, – говорила она ему как-то, крепко сжав его руки и ласково заглядывая в глаза. – И мне нравится, как вы причесываетесь. Вы во всех отношениях такой, каким должен быть художник.

– Вы изобрели легкий способ испортить меня, – отвечал он. – Позвольте лучше сказать вам, как вы прелестны. Хотите, скажу?

– М-м-м, – с улыбкой протянула она, отрицательно качая головой.

– Подождите, пока мы очутимся в горах. Там я вам скажу, – и он запечатлел на ее губах такой долгий поцелуй, что девушка чуть не задохнулась.

– Боже, какой вы сильный! – воскликнула она. – Вы точно из стали…