Гении диверсий

Интербригадовцы наступали, и для развития успеха командование ввело в бой бригаду Сверчевского. И вдруг по боевым порядкам, штабу был открыт беглый огонь из танков. Погибло более 60 командиров и бойцов. Наступление сорвалось, несмотря на исступленные попытки Вальтера поднять батальоны в атаку.

Старший советник комбрига, а фактически начальник штаба бригады Александер (полковник Помощников) пытался добиться связи с вышестоящим штабом, чтобы прекратить огонь по своим. Однако ничего не получалось. Телефон не работал.

В штабе 14-й интербригады всегда были офицеры связи, представлявшие артиллеристов, которые поддерживали своим огнем ввод в бой подразделений. Поэтому всякого рода ошибки исправлялись достаточно быстро. Павлов этого не делал и офицеров связи не присылал. Вот и результат.

А дальше события развивались так. «Когда попытки поднять бригаду в атаку ни к чему не привели, – вспоминал Хаджи Мамсуров, – я поехал в полевой штаб Центрального фронта и застал там командующего – дряхлого испанского генерала Пасаса, а также наших советников – Мерецкова, Кулика, Воронова, пребывающих в благодушном настроении, видимо, в результате успешно начатого наступления.

Но самое удивительное, что в штабе я увидел Павлова. Он был в изрядном подпитии, все в той же петушиной форме испанского генерала, оживленно беседовал с Пасасом.

Я подошел к ним с намерением сообщить Павлову о результатах огневых налетов его танковой бригады и срыве наступления. Но заговорить удалось не сразу. Дмитрий Григорьевич по-русски упорно объяснял ничего не понимающему Пасасу, что он – генерал Павлов, повторяя это в разных вариациях.

Увидев меня, Пасас спросил, что он говорит. Я ответил, что командир танковой бригады представляется ему, как командующему Центральным фронтом.

Пасас наконец понял – разодетый в золото генерал носит имя Пабло. Он улыбнулся и сказал, что его любимый святой – Павел, и поэтому ему приятно познакомиться с замечательным генералом Пабло. При этом он не забыл упомянуть, что святой Павел тоже любил вино, явно намекая на подвыпившего Павлова.

Моя попытка обратиться к Дмитрию Григорьевичу не удалась, и я рассказал, что произошло с вводом в бой 14-й интербригады, стоявшему здесь же Кулику. Тот только развел руками.

Наконец Павлов отпустил измученного старика, и я поведал эту историю Дмитрию Григорьевичу. Он возмутился и стал все отрицать. Более того, заявил, что сейчас два его танковых батальона ведут бой в населенном пункте Махадаонда. Говорил так убедительно и напористо, что не поверить было нельзя.

Однако каково же было мое удивление после возвращения в бригаду. Передовые подразделения оказались там же, где я их оставил – залегшими под огнем врага у Махадаонда. Танки Павлова стояли где-то в тылу передовых подразделений и вели редкий огонь по селению, в котором к тому времени уже сосредоточились пять батальонов испанских фашистов с итальянскими танками „Ансальдо“.