Гении и прохиндеи

Там же читаем, что, по американским данным на 1993 год, 35-40 миллионов взрослых жителей США "бесспорно являются антисемитами". Это в пору экономического процветания и радости от победы в холодной войны! А как только возникает едва заметный кризис, к которому каким-то боком можно прилепить евреев, -"антисемитизм достигает белого каления". И автор приводит такой пример. В 1973 году после арабо-израильского конфликта возник нефтяной кризис. Приехавший в те дни из США приятель "рассказывал в ужасе: подскочили цены на бензин, и множество американцев нацепили круглые значки "Убей еврея!" Значки эти продавались на каждом углу." Свобода!.. Между прочим, Евтушенко, вероятно, по заданию КГБ был тогда очередной раз в США и, надо полагать, видел этот словесный разгул антисемитизма собственными глазами. Спрашивается, чего ж опять промолчал? почему не обрушил на головы антисемитов очередную железзобетонную поэму-проклятие? Вот и дождался, что скоро ему под окном поставят щит "Смерть жидам в России и Америки!"

Жертвы советского холокоста

А может ли Сарнов назвать конкретных людей, ставших жертвами зверского советского антисемитизма? Конечно! Вот, говорит, хотя бы мой друг Гриша Свирский. Он писал: "Меня не утвердили в должности члена редколлегии литературного журнала, потому что я еврей." Что ж, в принципе это могло быть. Один такой факт мне тоже известен достоверно. Им поделился со мной в свое время упомянутый выше покойный М. Синельников, царство ему небесное. В 1958 году, когда я работал в "Литературной газете", мне довелось напечатать там его статью о Николае Кочине ( в 1976-м вышла его книга о нём). Это была первая публикация начинающего критика. С тех пор до его смерти в октябре 1994 года у нас были самые добрые отношения. А в 70-х годах он сидел в том же кабинет "Литгазеты", который когда-то занимал я. Эта должность предполагала членство в редколлегии, но Александр Чаковский, тогда главный редактор газеты, пообещав через какой-то срок ввести Синельникова в редколлегию, что-то тянул время и прошли все сроки. Тогда Миша поставил вопрос ребром: или редколлегия или я ухожу. И вот, как он рассказывал, Чаковский ему признался: "В руководстве газеты столько евреев, Миша, что не могу я ввести в редколлегию еще одного. Перебор! Газета превращается в орган московских евреев." Как мы видели по признанию В.Перельмана, это святая правда, но Миша был человек гордый, он ушел из "Литгазеты" в "Литературу и жизнь".

Вот такая внутриеврейская антисемитская история, и время, и действующие лица которой, и место происшествия известны. А что за "литературный журнал", где не утвердили Свирского? Кто именно не пожелал видеть его в редколлегии? Когда это было? Бог весть!.. Я Свирского знал. Писатель он небольшой, ныне забытый, а скандалист выдающийся. Так не резоннее ли предположить, что именно по этим причинам или из-за помянутого "перебора" его и не ввели в редколлегию какого-то таинственного журнала? Уже давно он живет в Израиле. А главное, какой же это государственный антисемитизм, если виновником неутверждения еврея в должности мог быть всего один человек - главный редактор журнала, который, разумеется, мог оказаться лично и антисемитом.