Гении исчезают по пятницам

— Хороший принцип, — согласился Денис. — Если только твоя профессия не состоит именно в разрывании навозных куч и при этом точно знаешь, что под навозом окажется нечто еще более неприглядное.

— Это вы о детективах? — удивленно поднял бровь Борис Рудольфович.

— Не только. И о журналистах, например, тоже. Эренбург кучу разворошил, а на дне оказалась граната с выдернутой чекой…

— Да будет вам о грустном, и не надо жаловаться: и вы, и Эренбург, как я понимаю, выбирали профессию сознательно, значит, определенный риск и острые ощущения вам просто необходимы. Да и награда, пресловутое торжество справедливости, — как раз и есть та самая жемчужина.

— Я, собственно, не жалуюсь…

— Ну и замечательно, — Борис Рудольфович выколотил трубку и тут же взялся набивать ее снова. — Вы хотели выяснить, о чем разговаривал Эренбург с Беспаловым, — записывайте или запоминайте. За точность формулировок ручаться не могу, но постараюсь изложить как можно ближе к оригиналу.

Денис включил диктофон, а Борис Рудольфович раскурил трубку, откинул голову на спинку дивана и прикрыл глаза, очевидно стимулируя воспоминания.

— Изначально Сергей Сильвестрович полагал, что это обычный визит обычного журналиста, который пишет о науке или ученых. И первая половина разговора касалась в основном общих тем. Эренбург интересовался, насколько велика роль личности в современной науке. Возможно ли сегодня, что один человек, гений, перевернет в корне наше мировосприятие и миропонимание, и насколько вероятно, что преждевременный уход гения-одиночки затормозит развитие науки на многие годы, а то и вообще закроет для человечества ту или иную область знаний. И Сергей Сильвестрович аргументированно доказал, что время одиночек в науке закончилось как минимум лет пятьдесят назад. То есть один человек, будь он хоть трижды гением, сегодня не способен совершить великое научное открытие. Даже новую бабочку или новую звезду на современном этапе открыть одному не под силу, а когда речь идет о науке фундаментальной — тем паче. Над каждой научной проблемой сегодня работают огромные коллективы. И вообще, бытует мнение, в достаточной степени справедливое, что наука дошла до такого рубежа, когда ничего принципиально нового открыть уже невозможно. Идет борьба за бесконечно малые поправки.

— Как в спорте? — спросил Денис. — Когда мировые рекорды улучшаются на сотые, а то и тысячные доли секунды?

— Совершенно верно. И человек как организм, и наша цивилизация достигли определенного предела, который пока не в состоянии перешагнуть. Так и в науке: продвинулся на полшага, закрепил свое авторство, — получаешь дивиденды, пока еще кто-нибудь не обойдет тебя на следующие полшага…

— А что значит — получаешь дивиденды?

— Дивиденды в самом разном смысле. Признание, слава, Нобелевская премия, новые инвестиции в собственные исследования… Владение патентом и взимание платы за использование твоего открытия или изобретения. Есть совершенно вопиющие примеры и в науке, и в технологических областях. Да взять хотя бы того же Люшера с его тестом. Человек запатентовал цветные квадратики! Сам факт того, что тест, пройденный на таблицах, скопированных на ксероксе с оригинальных (даже если ксерокс самого высокого цветового разрешения), считается надувательством, а тест, проведенный в лаборатории самого Люшера, позволяет якобы выстроить абсолютно точный психологический портрет испытуемого, — нонсенс для любого здравомыслящего человека. Но тем не менее крупнейшие британские типографии платят баснословные деньги за право печатать истинные таблицы. Впрочем, мы отвлеклись, Люшера я вспомнил только что, а Сергей Сильвестрович говорил Эренбургу о полях Янга — Миллса. Вы хотя бы отдаленно представляете, о чем идет речь?

— Даже отдаленно — нет, — признался Денис.

— И неважно. Эренбург тоже не представлял, но это хорошая иллюстрация для высказанной выше мысли о гонке ноздря в ноздрю и о важности первым заявить о себе и своей работе. В настоящее время термин «поля Янга — Миллса» — синоним обобщенных калибровочных полей, а в действительности первым создал эту теорию Рёю Утияма, но опоздал должным образом оформить свое авторство. Американцы и японцы работали независимо над одной и той же фундаментальной проблемой и две невероятно схожие теории появились в разных концах света с разницей буквально в несколько месяцев.

— Попов и Маркони тоже, кажется, одновременно изобрели радио?