Гений из Гусляра

— Мне надоело видеть, — сказал Минц, — как погибает наша природа.

— Экология плохая, — заметил прибежавший на шум старик Ложкин, который еще не решил, то ли присоединиться к Минцу, то ли откреститься от него с суровой критикой.

— И мы, в основном немолодые и законопослушные люди, решили, что если не остановить этот злодейский процесс, то на Земле никого не останется, кроме крыс, ворон и людей. А это скучно, не так ли?

Вице-маршал авиации вздохнул и понурился. Он не хотел оставаться в обществе ворон и крыс, не говоря уж о себе подобных.

— Мне пришла в голову светлая идея, — сказал Минц. — А что, если лишить исчезающих несчастных тварей тех качеств, из-за которых на них охотятся? Суматранский носорог гарантирует сексуальную силу — лишим его рог этого свойства! Редкие киты — лакомство, перелетные гуси — объедение! Пускай они станут невкусными и даже вредными! Ведь самим-то животным плевать на то, вкусные они или нет. Ведь вам, девушка, не столь важно, сладкая ли вы на вкус для людоеда?

Моника Эстергази хлопнулась в обморок. У нее было живое воображение, и ей представилось, как ее кушают.

— Невероятно! — заявил председатель. — Я не верю! И при чем тут шкурки горностаев?

— Как только газеты и телевидение разнесут слух о том, что мех горностаев так непрочен, что мантия облысела за несколько минут, желающих пристрелить горностая убавится.

— А бронежилеты для горилл? — спросил испанец. — Ведь их никто не ест.

— Но убивают. Еще не перевелись горе-туристы и просто бандиты. Пускай у горилл будет возможность защититься.

— Кстати, — добавил Александр Грубин, — мы тут разработали систему защиты для шимпанзе. Хотим раздать им газовые пистолеты...

— Или огнеметы, — заметил Савич.

— Вы с ума сошли! Вы тоже арестованы! — крикнул вице-маршал.

— Я? — удивился Савич. — Арестован? Вы не скажете, за что?

— Разумеется! За превышение пределов необходимой обороны животного мира.

— Попрошу пригласить адвоката, — сказал Савич. — И немедленно. Пока вы не докажете, что я в корыстных целях нанес вред человечеству, я останусь на свободе и буду бороться. К тому же учтите, что наша беседа транслируется на весь мир с помощью экологических организаций и партий «зеленых». Только попробуйте меня арестовать...

Председатель удивленно обернулся к полковнику Киму. Все же этот конфликт происходил на территории его ведомства.

Ким был в растерянности.

— Даже и не знаю... — вздохнул он. — Может быть, мы немного погодим и наладим над этими общественниками постоянное наблюдение? Будем собирать факты и контролировать их деятельность.

— А что! Неплохая мысль! — обрадовался председатель. Как любой руководитель, он всегда предпочитал, чтобы ответственность взял на себя кто-то другой. — Но учтите, коллега, что вам придется этим заняться вплотную. Вот именно — вплотную!

Полковник Ким покорно опустил лысеющую голову со слишком прямым пробором, что выдавало его скрытое тщеславие — по утрам он проводил полчаса с расческой в руке, чтобы добиться геометрической точности пробора.

Уходя, председатель поманил Кима в коридор и там жестко и требовательно произнес:

— Не спускать глаз! Я им еще не до конца поверил! В случае чего — спросим с вас строжайшим образом! 

  5

Сначала улетели на большом вертолете в сопровождении «акул» члены коллегии Интерпола.

Затем Корнелий Удалов вернулся в кабинет к Минцу.

Минц был задумчив.

Корнелий подумал, что причиной задумчивости был полковник ФСБ в штатском, что сидел на диване в углу кабинета и молчал.

При полковнике заседать не было возможности.

Так что постепенно все участники операции «Зеленый шум» разошлись по домам, чтобы собраться завтра поутру.

Последним уходил Удалов.

Минц вышел его проводить.

— Лев Христофорович, — попросил его на прощание Корнелий Иванович, — главное, не выдавай ему источников финансирования. Они об этом знать не должны.

— Я постараюсь, Корнелий, — сказал Минц.

Он знал, что Удалов не имеет представления о финансировании грандиозной операции.

Дверь за Удаловым закрылась.

— Чем он так обеспокоен? — сверкнул бирюзовыми глазами полковник.

— Беспокоится, откуда у меня деньги на спасение фауны.

— Ох и копает твой Удалов! Может, ликвидировать его?

— Ким Никитич! — возмутился Минц. Даже лысина вспотела. — Попрошу не лезть в наши дела!

— Кто платит, — ответил полковник, — тот и заказывает музыку.

— Но ведь я к вам не обращался. Вы сами предложили!

— Без наших денег ваша глупая затея рухнула бы в первый день, — сказал полковник.

— Вы оказались первыми...

— У нас всюду свои люди. И неглупые люди. Они знали, куда доложить, а мы, наверху, знали, что перспективно. Вот и взыграл в нас свойственный чекистам гуманизм.

— Мы не беспризорники, — сказал Минц. — А вы не Макаренко! Если наша программа по спасению фауны закроется, вы первый вылетите с работы. Я вам это гарантирую.

Наглый полковник несколько сбавил обороты.

— Мы оба, — сказал он, — заинтересованы, чтобы все осталось шито-крыто. Вы думаете, вас друзья погладят по головке, если узнают, на чьи деньги вы спасаете своих носорогов?

— На народные!

— Без демагогии, профессор! Эти деньги народ отдал нам, его защитникам.