Гений. Оплот

Джимми сразу стало ясно, что начальство пытается в этот исторический момент оттеснить его на задний план, но он твердо решил не поддаваться. Кузнец сердито глянул на него, но слишком уж интересно было следить за тем, как подвигается у Юджина работа, и он не стал настаивать, так что Джимми получил возможность подойти совсем близко и, в свою очередь, посмотреть.

– Хо-хо-хо! Да ведь это никак вы? – с горячим любопытством спросил он кузнеца, указывая большим грязным пальцем на рисунок.

– Не мешайся, – ответил тот высокомерно. – Конечно, я. Говорю, не налезай!

– А это я? Хо-хо-хо! Вот здорово! И каким я здесь молодцом. А что, нет? Хо-хо-хо!

Маленький помощник кузнеца радостно осклабился, рот его растянулся до ушей. Он не обращал ни малейшего внимания на окрики начальства.

– Если ты будешь хорошо вести себя, Джимми, – весело сказал Юджин, не отрываясь от работы, – я, пожалуй, и тебя как-нибудь нарисую, отдельно.

– Ну? Неужели нарисуешь? Брось шутить! Нет, ей-богу, вот это будет дело! Хо-хо-хо, что ты скажешь на это? Небось, там на родине меня и не узнают. А уж как мне хотелось бы иметь такую штуку.

Юджин улыбался. Кузнец был огорчен. Такое разделение почестей было ему не по душе. Но так или иначе, а его собственный портрет вышел прекрасно. И кузница тоже. Юджин продолжал работать, пока не раздался гудок. Когда захлопали передаточные ремни и загудели маховики, он встал.

– Ну, вот и готово, Форнз, – сказал он. – Нравится?

– Чего лучше, черт возьми! – ответил тот и понес набросок в свой шкафчик. Немного спустя он, однако, достал его оттуда и повесил на стене, против горна, чтобы все видели. Это было для него целое событие. Набросок Юджина тотчас же сделался темой самых оживленных обсуждений. Он, оказывается, художник, он умеет рисовать картины – уже одно это было необычайной новостью. К тому же сходство разительное – и Форнз, и Садз, и кузница вышли как живые. Всех разбирало любопытство и зависть. Все отказывались понимать, почему кузнецу такое предпочтение. Почему Юджин не нарисовал их сначала? И сейчас не предлагает нарисовать? Первым явился Джон-Бочка, которого Джимми Садз успел уже обо всем оповестить и привести лично.

– Ну и ну! – воскликнул он, еще больше выкатив свои рачьи глаза. – Вот это класс, а? И как вы похожи, Форнз! Провалиться мне, если не похожи. А Садз-то! Убей меня бог, ежели это не Садз! Ведь это же ты, чучело! Как живой! Будь я проклят, коли вру! Вот здорово! Сберегите эту штуку, кузнец.

– Я и сберегу, – гордо ответил тот.

Джон-Бочка с сожалением вернулся к себе в машинное отделение. После него явился Джозеф Мьюз, сутулый и по-утиному качающий на ходу головой.

– Нет, что вы скажете! – воскликнул он. – Вот красота! Да он рисует нисколько не хуже тех, которых во всяких там журналах печатают. Я иногда смотрю эти штуки. Прямо замечательно! Вы только поглядите на Садза, там, сзади. Ну, Садз, это тебе повезло, ей-ей! А теперь ему бы и нас нарисовать. Хуже мы, что ли? Чем вы можете перед нами похвастать, а?

– Как же, станет он возиться с вами, рисовать всякий сброд! – добродушно ответил кузнец. – Он только стоящих людей рисует. Не забывай этого, Мьюз. Ему нужны настоящие ребята, каких не жаль и нарисовать, а не такие, как вы, несчастные строгальщики и пильщики!

– Ну уж нет, не скажи, – презрительно отозвался Джозеф, в котором под действием этой перепалки заговорило чувство юмора. – Если он искал стоящих ребят, нечего было ходить сюда. Настоящие ребята там – снаружи. Не советую тебе забывать это, кузнец. И никогда я не видал, чтобы они водились в кузницах!

– Эй, вы, потише! – крикнул Садз, занявший наблюдательный пост в дверях. – Старшой идет!

Джозеф сделал вид, будто направляется в машинное отделение попить воды, а кузнец – будто ему необходимо раздуть пламя в горне. В мастерскую, не торопясь, вошел Джек Стикс.

– Это кто рисовал? – спросил он, окинув взглядом помещение и заметив набросок на стене.

– Мистер Витла, новичок, – почтительно ответил кузнец.

– Здорово сделано, а? – сказал мастер довольным тоном. – Картина хоть куда. Выходит, он художник?

– И мне думается, что так, – вкрадчиво сказал кузнец, всегда старавшийся ладить с начальством. Он подошел к мастеру и, став рядом, добавил: – Он эту штуку в перерыв за полчаса нарисовал.

– Вишь ты! А ведь славно! – И мастер в раздумье пошел своей дорогой.

Если Юджин умеет делать такие вещи, то зачем он здесь? Не иначе, как из-за расстроенного здоровья. И он, пожалуй, дружен с кем-нибудь из большого начальства. Надо быть с ним полюбезнее. До сих пор мастер относился к новичку с чувством опасливой подозрительности, этот человек был для него загадкой. Кто его знает, зачем он здесь – может, подослан за ним шпионить? Теперь же он подумал, что, вероятно, ошибался.

– Не давайте новичку слишком тяжелой работы, – сказал он Биллу и Джону. – Он еще недостаточно окреп. Ведь его прислали к нам для поправки здоровья.