Гений. Оплот

«Если от нас скрыта сущность вещей, воспринимаемых нашими чувствами, то тайны мироздания еще более нам недоступны, ибо если первые могут считаться – и действительно считаются – объяснимыми либо в свете гипотезы о сотворении мира, либо в свете учения об эволюции, то ко вторым это неприменимо. Как верующий, так и скептик должны сойтись на том, что пространство извечно и никем не создано, и что оно, наоборот, предшествовало сотворению мира, буде такое действительно имело место. Следовательно, если бы мы и проникли в тайну бытия, это не разрешило бы для нас многих других, еще более недоступных и темных загадок. То, что мыслится нами как предшествовавшее всякому творению и всякой эволюции, ставит нас перед загадками, которые еще меньше поддаются нашему познанию, чем явления мира видимого и осязаемого. Мысль о мире, который, будучи исследован со всех сторон и, казалось бы, до конца, таит в себе неисследованную область, по сравнению с которой часть, доступная нашему воображению, бесконечно мала, – мысль о пространстве, по сравнению с которым наша неизмеримая звездная система сжимается до ничтожных размеров, – эта мысль так грандиозна, что наш ум не вмещает ее. За последние годы представление о бесконечном пространстве, не имеющем ни начала, ни причины, – пространстве, которое всегда существовало и будет существовать, вызывает во мне чувство, подобное страху».

«Вот это, – мысленно произнес Юджин, оглядываясь, так как ему послышался легкий шорох за дверью, – вот это поистине самое ясное утверждение ограниченности человеческого познания, какое мне приходилось встречать».

И тут он увидел на пороге маленькую Анджелу в широкой пижаме, немного похожей на костюм Пьеро, и улыбнулся, так как шалости и уловки этой своенравной молодой особы были ему хорошо знакомы.

– Ты зачем сюда пришла? – спросил он с напускной строгостью. – Тебе давно пора спать. Вот узнает тетя Миртл, попадет тебе!

– Мне не спится, папочка, – ответила ему маленькая плутовка, которой очень хотелось еще немного посидеть с ним у камина, и она быстро побежала к нему через комнату, чтобы приласкаться. – Подними меня, папочка!

– Знаю я, как тебе не спится, жулик ты этакий! Просто хочешь, чтобы я укачал тебя на руках. А ну-ка, живей в постельку!

– Ой нет, папочка!

– Ну уж ладно, иди сюда, – и, взяв ее на руки, Юджин снова уселся у камина. – А теперь изволь спать, или я сейчас же отнесу тебя в кроватку.

Девочка свернулась клубочком, положив ему на руку золотистую головку. А он смотрел на это личико и думал о том, как бурно было ее появление на свет.

– Мой цветочек! – сказал он. – Милая моя крошка!

Она не отозвалась. Немного погодя он уложил ее, сонную, в постель, тщательно подоткнул одеяльце, а затем вернулся к себе и вышел на побуревшую лужайку. Ноябрьский ветер шелестел в безжизненно повисших и почерневших листьях деревьев. Над головой мерцали звезды – величественный пояс Ориона, таинственные созвездия обеих Медведиц и та далекая туманность, которую именуют Млечным Путем.

«Где во всем этом – в бесконечности материи – Анджела? – подумал он и провел рукою по волосам. – И где будет то, из чего состою я? Как хаотична, но как прекрасна жизнь! Сколько в ней разнообразия, сколько нежности и суровости. Она словно яркая симфония!»

Он глядел в сверкающую бездну пространства, и прекрасные образы рождались в его душе.

«Как хорошо сегодня шумит ветер», – подумал Юджин.

И он тихонько вернулся в дом и запер дверь.

Теодор Драйзер

Оплот

Пролог

Время пения настало, и голос горлицы слышен в стране нашей.