Гений российского сыска И. Д. Путилин. Гроб с двойным дном

¾ Вон! Вон отсюда! — злобно рычал он, наступая на нас.

¾ Что вы, безобразники, в храме Божием шум да свару поднимаете? — говорили с укоризной некоторые богомольцы, проходя притвором церкви.

¾ Эх, вижу, братцы, народ вы больно уж алчный!.. — начал Путилин, вынимая горсть медяков и несколько серебряных монет. — Без откупа, видно, к вам не влезешь. Что с вами делать? Нате, держите!

Картина вмиг изменилась.

¾ Давно бы так... — проворчала старая мегера.

¾ А кому деньги-то отдать? — спросил Путилин.

¾ Горбуну Евсеичу! Он у нас старшой. Он ста­роста.

Безобразная лапа чудовища-горбуна уже протянулась к Путилину.

Улыбка бесконечной алчности зазмеилась на его страшном лице.

¾ За себя и за товарища? Только помните: две недели третью часть выручки нам — на дележ. А то все равно — сживем!..

Ранняя обедня подходила к концу.

Путилин с неподражаемой ловкостью завязывал разговор с нищими и лишенками о вчерашнем трагическом случае перед папертью Спаса.

¾ Как вы, почтенный, на счет сего думаете? — с глупым лицом обращался он несколько раз к гор­буну.

¾ Отстань, обормот!.. Надоел! — злобно сверкал тот глазом-щелкой.

¾ У-у, богатый черт, полагать надо! — тихо шептал Путилин на ухо соседу-нищему.

¾ Да нас с тобой, брат, купит тысячу раз и пере­купит! — ухмылялся тот. — А только бабник, да и здорово заливает!..

По окончании обедни оделенная копейками, грошами и пятаками нищая братия стала расходиться.

¾ Мы пойдем за горбуном... — еле слышно бросил мне мой знаменитый друг.

Горбун шел скоро, везя по земле искривленную, урод­ливую ногу.

Стараясь быть незамеченными, мы шли, не выпу­ская его ни на секунду из виду.

Раз он свернул налево, потом направо и вскоре мы очутились перед знаменитой Вяземской лаврой.

Горбун юркнул в ворота этой страшной клоаки, чу­деса которой приводили в содрогание людей с самыми крепкими нервами.

Это был расцвет славы Вяземки — притонавсей сто­личной сволочи, обрушивающейся на петербургских обы­вателей.

Отъявленные воры, пьяницы-золоторотцы, проститутки — все свили здесь прочное гнездо, разрушить которое было не так-то легко.

Подобно московскому Ржанову дому Хитрова рынка здесь находились и ночлежки — общежития для сего почтенного общества негодяев и мегер, и отдельные комнатки-конуры, сдаваемые за дешевую цену «аристократам» столичного сброда.

Притаившись за грудой пустых бочек, мы увидели, как страшный горбун, быстро и цепко поднявшись по об­леденелой лестнице, заваленной человеческими экскриментами, вошел на черную «галдарейку» грязного, ветхого надворного флигеля и скрылся, отперев огромный замок за дверью какого-то логовища.

¾ Ну, теперь мы можем ехать! — задумчивопроизнесПутилин, не сводя глаз с таинственной двери, скрыв­шей чудовища-горбуна.

¾ Ты что-нибудь наметил? — спросил я его.

¾ Темно... темно... — как и вчера ночью, ответил он.

МАТЬ ЖЕРТВЫ

В сыскном Путилина ожидал сюрприз.

Лишь только мы вошли, предварительно переодевшись, в кабинет, как дверь распахнулась и в сопровождении дежурного агента вошла, вернее, вбежала небольшого ро­ста, худощавая, пожилая женщина.

Одета она была так, как одеваются мещанки или бедные, но «бла-а-а-родные» чиновницы-«цикорки»: в подобие какой-то черной поношенной шляпы, прикрытой черной ко­сынкой, в длинном черном дипломате.

Лишь только она вошла, как сейчас же заплакала, вернее заголосила.

¾ Ах-ах-ах... ваше... ваше превосходительство...

¾ Что такое? Кто эта женщина? — спросил Путилин агента.

¾ Мать вчерашней девушки, найденной пред церковью Спаса... — доложил агент.

Лицо Путилина было бесстрастно.

¾ Садитесь, сударыня... Да вы бросьте плакать... Давайте лучше побеседуем... — пригласил Путилин.

¾ Да ка-а-ак же не плакать-то?! Дочь — единственная. Леночка моя ненагля-я-я-дная... Видела ее, голубушку...

Из расспросов женщины выяснилось следующее. Она — вдова скромного канцелярского служителя, умершего «от запоя». После смерти кормильца — в доме наступила страш­ная нужда.

Она шила, гадала на кофейной гуще, обмывала даже покойников, словом, делала все усилия, чтобы «дер­жаться на линии» со своей Леночкой.

¾ А она-с — раскрасавица у меня была! Характеру Ленонка была гордого, замечательного, можно сказать. И-и! Никто к ней не подступайся! Королева прямо! В последнее время тоже работать начала. На лавки белье шили мы... Шьет, бывало, голубушка, а сама, вдруг усмехнется да и скажет: «А что вы думаете, мамаша, будеммы с вами богатые, помяните мое слово!» — «Да откуда, — говоришь ей, — богат­ство-то к нам слетит, Леночка?» А она — только бровью со­болиной поведет. — «Так, — говорит, — верю я в счастье мое...»

Сильные рыдания потрясли вдову-«чиновницу».

¾ А вот какое счастье на поверку вышло! А-а-ах!..

¾ Скажите, сударыня, ваша дочь часто отлучалась из дома?

¾ Да не особенно... Когда работу относить надо было...

¾ Когда последний раз до катастрофы ушлаиз дому ваша дочь?