Гений войны Суворов. «Наука побеждать»

Войска Шателера осадили Турин, где пребывал генерал Фиорелла с 3,5-тысячным гарнизонным войском. На предложение сдать город Фиорелла ответил отказом. Из Турина, когда осада цитадели была ещё в разгаре, Суворов писал А.К. Разумовскому: «Моя система, иначе – или 30-летняя война, или Кампоформидо, хуже её, с юным Бонапартом. Сею мог бы нам открыться наипозже, в будущую кампанию, Париж. Адда – Рубикон. Мы её перешли на грудях неприятеля при Кассано… слабейшею колонною разбили его армию, что отворила нам путь в Милан… Пора помышлять о зюйдовой черте. Недорубленный лес опять вырастает. Выгрузившийся при Сестрии неприятель пошёл на воздух; место того тамо вгружал багажи для отправления в Геную, куда, видно. Макдональ и Монтришард… намерены прогуляться; откроет время». Попытки предугадать планы противника не всегда оказывались удачными. Французы умело маскировали передвижения войск и распространяли лживые слухи. Суворов раздумывал, как отрезать французов от Франции, надеясь на союзников и флот.

15 мая Суворов передаст Розенбергу диспозицию к взятию Турина, к осаде и штурму Туринской крепости: «Город Турин ещё не сдался, и оной должно к тому принудить». Были устроены батареи, Суворов готовился к штурму. Императору Павлу Суворов напишет: «15 мая в 3 часа пополудни даровал нам всемогущий Бог город Турин!» В Турине Суворова встретили ещё более восторженно, чем в Милане. В городских стычках французы потеряли до 1000 убитыми, ранеными и больными. Фиорелла из цитадели начал бомбардировку города, наказывая таким образом горожан за измену интересам пьемонтской армии. Пальба по безвинным обывателям прогневила Суворова, который ультиматумом добился прекращения огня (иначе Суворов грозился поставить под обстрел пленных французов). И сам не открыл огонь по цитадели, жалея город. За такое великодушие городское начальство благодарило Суворова в специальной грамоте. Тем временем войска союзников взяли Александрию и, наконец, овладели миланской цитаделью.

Осадных орудий не хватало. А идти на приступы без сильного артиллерийского огня Суворов не привык. Силы союзников, вопреки аланам Суворова, были раздроблены осадами крепостей, на которых настаивала Вена.

Генерал Фиорелла, уже поразивший Турин отчаянной яростью, оказался упорным противником, готовым к долгому и изнурительному сопротивлению – настоящий пассионарный революционный военачальник. Осаду он выдерживал с героической стойкостью. Покидая Турин для встречи с армией Макдональда, Суворов оставил в городе корпус генерала Кейма (38 000 человек). Серьёзные осадные работы начались 28 мая. Город был настроен против гарнизона Фиореллы. Но только во время важнейшего сражения при Треббии, 9 июня, Суворов получит весть о капитуляции Туринской цитадели. Дело было так. Во время форсированного, ошеломительного марша навстречу армии Макдональда, второго июня Суворов, как всегда в кульминационные дни, желая ускорить события, начертал две записки. Первую – уже прощённому генералу А.Г. Розенбергу: «Новейшие известия. Французы как пчёлы и почти из всех мест роятся к Мантуе… Нам надлежит на них спешить. Где это вас застанет, отдохнувши сколько надлежит, поспешайте к нам в соединение. Мы скоро подымемся. Они сильны. С нами Бог!» Вторую – австрийскому генералу Кейму, осаждавшему Туринскую крепость: «Любезный мой генерал Кейм! Я отправляюсь в Пиаченцу: иду разбить Макдональда. Возьмите скорее цитадель Туринскую, чтоб я не пел благодарственного молебна прежде вас». Истинно суворовская записка, в которой уверенность в победе сочетается с быстрым яростным натиском. Старик Кейм, наверное, был немало удивлён темпераментом не менее старого фельдмаршала, который так и выпрыгивал из записки – такой непривычной для австрийского военного обихода. И Кейм принялся засучив рукава исполнять приказ странного русского командующего. Заработала союзная артиллерия. Не выдержав бомбардировки, несгибаемый Фиорелла сдался, не дожидаясь жестокого штурма.