Гении Возрождения. Леонардо, Микеланджело, Рафаэль и другие выдающиеся живописцы, ваятели и зодчие

В 1487 году у Микеланджело родился сын, названный им Бартоломео, но впоследствии его по флорентийскому обычаю все стали звать Баччо. Микеланджело хотелось, чтобы сын его унаследовал его искусство и профессию, и взял его в свою мастерскую, где вместе с другими молодыми людьми он учился рисовать, ибо так было в те времена принято, и тот, кто не умел хорошо рисовать и лепить, не считался хорошим ювелиром. Вот почему Баччо в свои юные годы под руководством отца занимался рисованием, и не в меньшей степени помогало ему и соревнование с другими молодыми людьми. Он крепко сдружился с одним из них, по имени Пилото, ставшим позднее отличным ювелиром; они часто ходили вместе по церквам, срисовывая работы хороших живописцев, и с рисованием сочетали они и ваяние, вылепливая из воска работы Донато и Верроккио, а кое-какие круглые скульптуры лепили они из глины. В детские еще годы Баччо заглядывал иной раз в мастерскую посредственного живописца Джироламо дель Буда, что на площади Сан Пулинари; и вот однажды зимой, когда выпало много снега, который сгребли в кучу на этой площади, Джироламо обратился в шутку к Баччо с такими словами: «Если бы, Баччо, это был не снег, а мрамор, из него, пожалуй, можно было бы сделать прекрасного лежащего гиганта, вроде Марфорио?» «Можно, – ответил Баччо, – предположим, что это мрамор!» И, сбросив быстро плащ, он погрузил в снег руки и с помощью других мальчиков, отбрасывая снег, где его было слишком много, и прибавляя, где его не хватало, он слепил лежащего Марфорио в восемь локтей, изумив живописца и всех остальных не столько тем, что он сделал, а тем воодушевлением, которое вложил в такую большую работу такой маленький мальчик. И поистине много и других признаков было большей любви Баччо к скульптуре, чем к ювелирному искусству. Он ходил в Пинциримонте, поместье, приобретенное его отцом, где обычно устраивался возле батраков, работающих голыми, и рисовал их с большим увлечением, рисовал он также в этом имении и скотину.

Тогда же отправлялся он часто по утрам в Прато, близ которого было расположено поместье, где он целыми днями напролет срисовывал в капелле приходской церкви работу фра Филиппо Липпи, пока не скопировал ее всю, включая и одежды, в которых Липпи проявил себя столь редкостным мастером. И вот он уже ловко управлялся и стилем, и пером, и карандашами красным и черным из мягкого камня, который добывается в горах Франции; остро их оттачивая, он рисовал очень тонко. Увидев во всем этом, куда направлены желания и стремления сына, Микеланджело изменил и сам свои намерения и, посоветовавшись с друзьями, поручил его попечениям Джованфранческо Рустичи, одного из лучших скульпторов города, в котором тогда еще работал и Леонардо да Винчи.

Увидев рисунки Баччо, которые ему понравились, Леонардо его ободрил и посоветовал продолжать в том же духе, а также приняться и за ваяние. Расхвалив работы Донато, он посоветовал Баччо высечь что-либо из мрамора: какую-нибудь голову или же барельеф. Советы Леонардо подняли дух Баччо, и он начал копировать в мраморе сделанный им слепок с античной женской головы, находившейся в доме Медичи; для первого раза вещь оказалась весьма похвальной, и Андреа Карнесекки, которому ее подарил отец Баччо, она очень полюбилась, и он поставил ее в своем доме на Виа Ларга над средней дверью, ведущей из двора в сад. Баччо же продолжал лепить и другие фигуры из глины, а его отец, способствуя похвальным занятиям сына, выписал из Каррары несколько мраморных глыб и пристроил для него к своему дому в Пинти помещение, выходившее на Фьезоланскую дорогу, с освещением, удобным для работы. И Баччо начал высекать из мрамора разные фигуры и выполнил, между прочим, мраморного Геркулеса в два с половиной локтя, зажавшего между ног мертвого Кака. Эти работы там на память о нем и остались.

В это время, когда был показан картон Микеланджело Буонарроти с многочисленными обнаженными фигурами, выполненный Микеланджело по заказу Пьеро Содерини для залы Большого Совета, сбежались все художники, как об этом говорилось в другом месте, чтобы зарисовать это выдающееся произведение. В числе их приходил и Баччо, который быстро их превзошел, так как он, владея контуром, клал тени и отделывал, а также знал обнаженное тело лучше любого другого рисовальщика, а среди них были Якопо Сансовино, Андреа дель Сарто, Россо, тогда еще молодой, и испанец Альфонсо Баругетта, вместе с другими известными художниками.