Гении Возрождения. Леонардо, Микеланджело, Рафаэль и другие выдающиеся живописцы, ваятели и зодчие

Когда же благодаря этим деньгам Понтормо получил возможность приступить к устройству собственного дома, он начал было строительство, но так ничего существенного и не сделал. В самом деле, хотя некоторые и утверждают, что он готов был идти на крупные расходы, соответствующие его положению, и задумал для себя жилище удобное и не лишенное художественного замысла, тем не менее мы видим, что то, что он сделал – то ли потому, что он не умел тратить, то ли по иной причине, но скорее похоже на большую лачугу какого-нибудь мечтателя и отшельника, чем на хорошо продуманное жилое строение. Как бы то ни было, но в комнату, где он спал и иногда и работал, он поднимался по стремянке, которую, войдя в комнату, втаскивал к себе на блоках, с тем чтобы никто не мог к нему проникнуть без его ведома и согласия. Однако людям больше всего не нравилось в нем то, что он соглашался работать только тогда, когда ему вздумается, и только для того, кто ему нравился, да и то как бог на душу положит; поэтому, сколько его ни просили дворяне, желавшие иметь его произведения, в частности, однажды и Великолепный Оттавиано деи Медичи, он не согласился им услужить, и тут же готов был сделать все что угодно для человека низкого происхождения и из простонародья, причем за ничтожнейшую плату. Так, некий каменщик Россино, малый в своем деле весьма оборотистый, однажды, прикинувшись дурачком, получил от него в уплату за кирпичную кладку нескольких комнат и за другие кое-какие работы великолепнейшую картину Богоматери, к работе над которой Якопо приложил столько же стараний и труда, сколько каменщик потратил на свою кладку. Разлакомившись, этот Россино изловчился до того, что выманил из рук Якопо великолепнейший портрет кардинала Джулио деи Медичи, копию с рафаэлевского портрета, а в придачу – небольшую очень красивую картину с Распятием, и хотя названный Великолепный Оттавиано и купил ее у каменщика Россино как вещь, написанную рукой Якопо, тем не менее доподлинно известно, что ее целиком самостоятельно написал Бронзино, когда состоял при Якопо в Чертозе. Правда, после этого она, уж не знаю почему, оставалась в руках Понтормо. Все эти три картины, которые предприимчивый каменщик некогда выманил из рук Якопо, находятся ныне в доме мессера Алессандро деи Медичи, сына названного Оттавиано. И хотя такого рода поведение Понтормо и жизнь его, которую он вел в одиночестве и по-своему, никем особенно не одобрялись, все же, если бы нашелся человек, который захотел бы найти для этого извинение, мог бы это сделать, ибо мы обязаны Якопо за то, что он сделал, и вовсе не должны его винить и порицать за то, чего ему не хотелось делать. Ведь, в самом деле, всякий художник должен работать тогда, когда ему этого хочется, и для того, кому хочется, а если сам от этого пострадает, сам и будет в этом виноват. Что же касается одиночества, то мне всегда было известно, что оно – величайший друг при работе, а если это даже и не так, то, думается мне, не следует все же корить того, кто, не обижая Господа и своего ближнего, проводит время по-своему и живет и работает так, как это лучше всего отвечает его натуре.

Однако, оставляя это в стороне, вернемся к произведениям Понтормо. После того как герцог Алессандро закончил частичную перестройку виллы Кареджо, в свое время сооруженной Козимо Старшим деи Медичи в двух милях от Флоренции, а также украшения фонтана и лабиринт, закрученный посреди открытого дворика, на который выходят две лоджии, его превосходительство распорядился поручить роспись этих лоджий Якопо, а также дать ему кого-нибудь в напарники, чтобы он скорее ее закончил и чтобы общение с товарищем, поддерживая в нем бодрость духа, заставило его работать, не вдаваясь в излишние размышления и не ломая себе голову. Мало того, сам герцог, вызвав к себе Якопо, попросил его сдать эту работу в первую очередь и как только он ее закончит. И вот Якопо, пригласив Бронзино, дал ему написать по одной фигуре под пятью пятами свода, а именно Фортуну, Правосудие, Победу, Мир и Славу, под последней же пятой (а было их всего шесть) Якопо собственноручно написал Любовь. После чего, нарисовав несколько путтов, предназначенных для овала свода, держащих в руках разных зверей и изображенных в сокращении снизу вверх, он всех их, за исключением одного, поручил написать Бронзино, который отлично с этим справился. В то время как Якопо и Бронзино писали эти фигуры, окружающее их обрамление выполняли Якопе, Пьерфранческо ди Якопо и другие. Вся работа оказалась законченной в кратчайший срок к великому удовлетворению синьора герцога, который собирался заказать роспись также и второй лоджии, но не успел этого сделать, так как работа в первой лоджии была сдана 13 декабря 1536 года, а уже 6 января следующего года светлейший герцог был убит своим родственником Лоренцино; эта и другие работы остались незавершенными.