Генофонд нации

Не смотря на сломанный кайф, Ильяс стался доволен действиями подчиненной. Служба есть служба! А вдруг позвонил бы министр? Но, скорее всего, на проводе был Вадим Токмаков, надеявшийся получить информацию от прежнего сослуживца. Даже пытавшийся, молобай хренов, надавить для этого компроматом – хотя какой это компромат? Так, домыслы великорусского шовиниста, одного из тех, кто семьдесят лет угнетал казахов. Компромат умер вместе с тюрьмой народов – СССР. Да и его носителю, неугомонному капитану Токмакову, в ближайшие дни окажется не до воспоминаний. У компаньона Чуя что-то больно решительный был тон… Капитан, капитан, никогда ты не станешь майором!

– Господин подполковник, разрешите доложить?

Младший сержант Тулембекова с телефонной трубкой у плеча застыла в строевой стойке «вольно»: левая нога выпрямлена, правая чуть согнута в колене. Большего в данной ситуации от младшего сержанта не смог бы потребовать даже Президент и Верховный главнокомандующий, чей портрет отсвечивал в золоченом багете. И оттуда, со стены, с живым, казалось, интересом и даже аппетитом лицезрел сотрудницу Тулембекову.

Что за черт! Сарлыбаев отчетливо помнил, что переворачивал портрет к стене, дабы не смущать главнокомандующего. Но, видимо, у того оказался живой нрав.

Подивиться и впрямь было на что. Верхняя часть младшего сержанта, облаченная по причине низкой температуры в кабинете в форменные рубашку и куртку с погонами, излучала служебное рвение. Нижняя, и наиболее аппетитная, гладко выбритая, где положено, открытая взгляду президента, непосредственного начальника и гулявшим по наскоро сляпанному министерству сквознякам, тоже будила рвение, но далеко не служебное.

Принявший под строгим взглядом Главнокомандующего вертикальное положение Ильяс Сарлыбаев сглотнул слюну:

– Докладывайте!

По мере доклада младшего сержанта Тулембековой мысли Сарлыбаева, первоначально юлившие исключительно ниже пояса ее форменной куртки, приняли совсем другое направление. С первого раза не застав искомого капитана Токмакова в гостиничном номере, Тулембекова попросила телефонистку периодически соединяться с Саратовом. Поскольку просьба последовала из серьезного министерства, телефонистка вняла ей без приложения барашка. Она и сейчас оставалась на проводе, готовая набрать номер телефона, по которому можно отыскать Токмакова. Но уже не в гостинице, а в некоем ФСКНе, куда капитан выехал четверть часа назад.

– Прикажите соединять? – Дисциплинированно пристукнула каблуками уставных туфель Тулембекова: пол был холодным, и обувь она не снимала.

– ФСКН? – Сначала переспросил, затем повторил Салымбаев. – ФСКН. Шайтан меня побери!

ФСКН – за этой аббревиатурой крылась новая и уже показавшая зубы российская Федеральная служба по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. К этому моменту Сарлыбаев, для которого годы службы в силовых структурах не прошли напрасно, уже отчетливо понимал, что представляет фирма с шутовским названием «Пролетыртык ден дыр бригиндер». Надо срочно предупредить Чуя, что Токмаков предпринимает конкретные шаги в опасном для «Пролетыртыка» направлении.

– Соединять не надо. Завтра отыщешь его в гостинице, передашь, чтобы запрос по интересующей фирме отправили нам …в трех экземплярах!

– Есть!

Тулембекова положила трубку на рычаги, а Сарлыбаев, напротив, трубку в руки взял – мобильный телефон с чипом шифровки переговоров. Быстро натыкал кнопочками номер телефона, используемого Чуем исключительно для связи в форсмажорных обстоятельствах.

Напрасно. Аппарат был отключен.

…Он был отключен по рекомендации Ноздри, считавшего, что после того, как принято решение, его надо исполнять любыми средствами, не меняя. А телефонные звонки всегда несут иформацию – повод для сомнений, колебаний, мандража. К тому же «билинг» – новая придумка чертовых органов – заставлял оставить трубку подальше от места предполагаемых действий…

Ильяс тупо уставился на пиликающую в автоматическом режиме трубку. В висках пульсировала, билась, трепетала синей жилочкой единственная мысль: «Знал, но не предупредил… Знал, но не…»

Переминавшаяся с ноги на ногу Телембекова, прекрасно видевшая, что ее услуги в ближайшее время шефу не понадобятся, рискнула напомнить:

– Холодно, шеф… товарищ подполковник…

Ильяе Сарлыбаев опустил глаза, слабым голосом печально подтвердив:

– Холодно… Можешь быть свободна, Тулембекова.

«…Знал, но не предупредил!»

2. Дурь, снег, антрацит, отрава, лепешки…

Место работы Альбина Павловны Стерлиговой – ночной клуб «Клозет», где пересекаются пути бизнесменов и проституток, наркоманов и просто богатых бездельников – кое-что объясняло Вадиму Токмакову. В пятницу она его там видела. Ну а почему решила причислить к наркомафии и потянется ли от этого предположение новая ниточка, – это теперь в руках госпожи Удачи и на кончике языка Стерлиговой-старшей.

Вторник в «Клозете» выходной день, и Альбина Павловна была дома. Она жила недалеко от дочери в однокомнатной «хрущевке». Рядом с пятиэтажками помойного вида новые русские возводили свои особняки.