Геноморф

– Тише, – прошептала она. – Слышишь?

Неподалеку затявкал гриджамп. Один, второй, третий… затем раздался хруст веток, и несколько больших зеленых существ выпрыгнули на опушку. Блуждающий цветок поспешил убраться с их пути. Передний гриджамп увидел замерших людей и предупредительно квакнул, надув пузырь на горле. Вся стая исчезла среди деревьев.

– Хочу! – сказала Марийка.

Прежде чем Илья успел ее отговорить, девушка изменилась в скользкую гриджампиху.

– Догоняй! – крикнула она, и ее голосовые связки утратили способность к человеческой речи.

Илья упал на четвереньки. Мышцы налились силой. Задние ноги согнулись и распрямились, словно взведенная пружина.

– Ква-а-а!

Короткий миг полета, когда солнце и небо становятся ближе. Под горлом надулся пузырь – признак мужского превосходства.

– Ква-а-а!

Вслед за Марийкой Илья врезался в стайку роящихся комаров, раскрытый рот наполнился вкусной мошкарой. Оттолкнуться, взмыть в воздух, поймать добычу. Крепкие ноги разгибались, подбрасывая послушное тело. Затем холодный мох расстилался зеленым ковром. Вверх – вниз. Вверх – вниз. Спина Марийки, с остатками одежды, виднелась впереди. Еще дальше прыгала стая гриджампов… Таких же, как он. Звала за собой дикой свободой, недоступной людям. Людям?! Он – человек!

Илья навалился на изменившуюся, и они вместе покатились по траве, подминая колючие цветы.

– Марийка! – закричит он, тормоша ее зеленое чужое тело.

Марийка медленно изменилась в человека.

– Никогда больше так не делай, – шептал Илья. Его рука и лоб были расцарапаны в кровь, и он зарастил ранки, регенерировав кожу. – Слышишь?! Никогда! Мы не должны полностью… меняться. Мы забываем. Обещай мне! Я люблю тебя, слышишь!

Марийка робко улыбнулась в ответ. Вдали сверкнула молния, и первая капля дождя упала на Марийкину щеку.

* * *

Илья увидел мамины заплаканные глаза и понял – случилось. Это не из-за тети.

– Где папа?!

Мама смотрела сквозь Илью.

– Не вернулся.

– Кит?!

– Да… Кит. Видели как… всё произошло. В бухте.

Илья обнял мать, бросился к двери.

– Я вернусь. Я быстро.

Он остановился.

– Я так должен… хочу. Обязательно. Понимаешь, ма? Прости.

Если бы Илья отправился на рыбалку вместе с отцом, как договаривались вечером, то этого бы не произошло. Но Марийка с утра позвала на прогулку в лес.

– Мама, передай Марийке… А-а-а, не надо, – махнул он рукой.

Илья бежал к утесам, сдерживая слезы. Он найдет проклятого кита. Найдет – и убьет. Есть много существ, размером с человека, в которых можно измениться. Хищных, яростных, тех, кто могут прикончить людоеда. Месть? Животному? Зверю? Да!

Пускай будет месть. Маленький смысл существования. Бегство от действительности.

Илька оттолкнулся от скалы и погрузился в холодную воду. Он не вернется, пока не выполнит задуманное.

* * *

Илья потерял счет времени. Он плавал рыбой в темных глубинах, ища знакомый аромат, оставленный китом-убийцей. Бродил по дну морским пауком. Резвился в быстрых холодных течениях змеехвостом. Порой он забывал, что когда-то был человеком. Но всегда помнил цель – найти и убить. Иногда ему мерещилась спина с белыми пятнами, и тогда он принимался за поиски с новой силой.

Океан у берегов в зимние холода покрывался тонким льдом. Весенние речки добавляли запах просыпающейся жизни и грядущего лета.

Кит нашелся солнечным жарким днем, когда лучи окрашивали океан в бирюзовые тона. Илья долго крался за ним, дрожа от охотничьего азарта и дожидаясь момента, когда хищник надумает подышать. Наконец кит поднялся к самой поверхности и высунул голову из воды. «Уф-ф-ф!» – забил наверху фонтан. Илья метнулся к брюху врага, изменяясь в морского паука. Клешни вспороли гладкую кожу, пахнущую мускусом. Кровь расплылась и повисла в воде красной бесформенной медузой. Она ударила в нос, вскружила голову. Кит извивался, выпрыгивал из воды, пытаясь стряхнуть вцепившегося маленького убийцу. Илья рвал на клочки податливую плоть и кромсал внутренности. Он менялся. Человек – рыба – паук – октопус. Октопус – паук – рыба – человек, который одновременно походил на Ильку и его отца. Он был всеми и мстил за всех, успокоившись, только когда кит дернулся в последний раз и замер неподвижной тушей.

После этого Илька долго плыл по поверхности, изменившись в человека, и смотрел в далекое небо.

* * *

– Мама?

Илья не узнал своего дома: стена заросла плющом, незапертая дверь поскрипывала под порывами ветра. Сколько времени он не был человеком?

– Мама, где ты?!

В пыли на полу оставались его следы. Сквозь доски паркета пробивалась трава. Илья, предчувствуя беду, побежал к дому тети.

– Она ушла, – сказала тетя Инга. – Изменилась насовсем и ушла. Тебя долго не было – она не дождалась.

– Ушла? – переспросил Илья.

– Мы не умираем сейчас людьми. Мы меняемся – в последний раз и навсегда. Измениться назад нет сил. И желания. Знаешь, говорят, что, когда полностью становишься зверем, меняется и мозг. Ты ничего не помнишь и не знаешь, что надо быть человеком.

– Мама… умерла? – Илья всё еще не верил в происходящее.

– Она изменилась, малыш.

Тетя обняла плачущего Ильку и прижала к себе.

– Эх ты, такой же мальчишка, как и раньше.