Генрих IV

Тем временем из Рима от папы вместо долгожданного разрешения на брак прибыл легат, имевший предписание любой ценой расстроить матримониальные планы Екатерины Медичи, но та была непреклонна. Проявив недюжинный дипломатический талант, она сумела погасить разгоравшийся скандал, не настроив против себя Святой престол и не дав Жанне д’Альбре повод усомниться в искренности своих намерений. Встреча двух дам состоялась 15 февраля 1572 года в замке Шенонсо и прошла в обстановке видимой сердечности. Спустя несколько дней Жанна и ее дочь Екатерина встретились с Маргаритой, и все трое остались довольны друг другом, особенно младшая из них, восторженно отзывавшаяся в письме брату о его невесте. Не забыла она сообщить и о том, что у нее появился молочный братик — осленок: от перемены климата она немножко приболела, и в лечебных целях ее поили молоком ослицы, кормившей тогда свое чадо, с которым и свела знакомство Екатерина. Словом, пока всё шло хорошо, но было бы еще лучше, если бы Маргарита уважила настойчивые просьбы предполагаемой свекрови отречься от католицизма, однако та ни при каких условиях не соглашалась порвать с верой своих предков, которую приняла при крещении. К сожалению для Жанны, это было не единственным ее огорчением. Многое раздражало суровую гугенотку, и она изливала свою горечь в наставлениях сыну, коими обильно насыщала свои письма к нему. Едва ли Генрих впоследствии воспользовался ими, и особенно мало пригодился ему совет матери не марать себя недостойными амурными похождениями.

О характере и нравах Маргариты Валуа Генрих Наваррский был достаточно осведомлен задолго до свадьбы и не питал ни малейших иллюзий на сей счет. Он с юных лет усвоил привычку на многие (если не на все) вещи смотреть с иронией, которая с годами перейдет в цинизм, столь органичный для Генриха, что, как говорится, на него трудно было даже обижаться. Современники отмечали, что юный принц Наваррский над всем смеется, и накануне своего бракосочетания он с легким сердцем откровенничал, что королевский двор Франции, при котором уже заняты должности главного канцлера, главного хранителя печати и главного шута, может пожаловать ему только одно достоинство — главного рогоносца! Он не намерен был требовать от будущей супруги любви и верности, поскольку и сам не собирался в чем-либо ограничивать себя.

При королевском дворе в Блуа, где наконец-то была принята Жанна, не могли говорить ни о чем другом, кроме войны в Нидерландах. Прибывавшие из Англии послы вели переговоры о заключении союза, который усилил бы сопротивление восставших нидерландских провинций испанскому господству. Папский легат отбыл в крайнем раздражении, так ничего и не добившись. Сразу же после его отъезда Карл IX лично встретился с Жанной, дабы засвидетельствовать ей свое почтение, а заодно и поторопить с подписанием брачного контракта. Королева Наваррская изживала в себе последние сомнения. Отчаявшись обратить в свою веру будущую невестку, она хотела бы соблюсти по крайней мере приличия, сохранить собственное достоинство перед лицом единоверцев. Полная решимости достичь намеченной цели, Екатерина Медичи согласилась на то, чтобы ее будущий зять оставался протестантом, однако более непримиримая Жанна д’Альбре все никак не могла сжиться с мыслью о заключении смешанного брака, при котором ее будущая невестка оставалась бы католичкой. Генрих Наваррский, получавший информацию о переговорах в Блуа, весьма скептически относился к возможности достижения согласия, о чем, похоже, ничуть не сожалел. Не стремилась к этому браку и Маргарита Валуа, вероятно, все еще весьма благосклонная, и не только на словах, к Генриху Гизу. Известно ли было королеве Наваррской об этой связи? Вполне вероятно.

Кто знает, сколько еще продолжались бы эти препирательства, если бы Карл IX, начинавший уже терять терпение, не взял дело в свои руки. Поскольку папа упорно отказывался дать необходимое разрешение на брак, король запросил мнение ученых-теологов Сорбонны по этому вопросу и, не дожидаясь их ответа, предложил компромиссный порядок проведения свадебных торжеств. Венчание должно было состояться на паперти собора Парижской Богоматери, и провести его должен был кардинал Бурбон, принц крови. На последующей затем мессе новобрачный, ежели не пожелает, может не присутствовать. Жанне было нечего возразить на это, и 11 апреля 1572 года в Блуа был окончательно согласован брачный договор, под которым жених поставит свою подпись лишь 17 августа, уже после смерти матери. В материальном плане условия договора были весьма выгодны для него: Карл IX давал в приданое сестре 300 тысяч экю и несколько городов в Гаскони и Лангедоке. Другие два брата добавили от себя по 50 тысяч ливров, а королева-мать — 200 тысяч. Генрих Наваррский наследовал некогда принадлежавшую его отцу должность губернатора Гиени. Сколь знатен был Беарнец своим происхождением, столь же и беден, поэтому обещанное богатое приданое явилось весьма весомым аргументом на чаше весов этого брака, заключавшегося из соображений государственного интереса.