Генрих VIII. Жизнь королевского двора

Гнев короля еще больше разожгло известие из Рима: его кузен Реджинальд Поул не только принял от папы кардинальскую шапку, но и опубликовал язвительный трактат² с осуждением Генриха – который так великодушно обошелся с ним в его юные годы, – назвав короля еретиком и развратником. Мало того, папа поручил Поулу координировать всеевропейскую операцию против Генриха, пока тот занимался усмирением мятежников. Это была худшая из измен. Поул был недосягаем, но всем людям, связанным с ним узами родства, пришлось несладко. Кромвель предупредил короля, что леди Солсбери и ее сын могут объединиться против него с Эксетерами и другими консерваторами. Это казалось весьма вероятным, хотя леди Солсбери и осудила книгу своего сына. Отныне все Поулы и Куртене находились под подозрением. «Чтобы отомстить за деяния Реджинальда, король убьет нас всех», – предрекали они³

.

Бог, казалось, был на стороне Генриха: в конце февраля королева Джейн сообщила, что она наконец забеременела и носит его ребенка. Разговоры о коронации прекратились, так как Генрих хотел уберечь супругу от любых ненужных тягот, способных плохо сказаться на ее бесценной ноше, и с готовностью отсрочил церемонию до родов⁴. В марте королева стала восприемницей на крестинах дочери своего брата Эдварда, которую назвали в ее честь; Мария и Кромвель тоже присутствовали при этом. В мае отец малышки, лорд Бошан, вошел в Тайный совет.

Весной Благодатное паломничество наконец было безжалостно подавлено. Король и многие другие восприняли это как знак божественного одобрения. Двести мятежников, включая Аска, были казнены. Генрих стал еще более сильным, могущественным и уважаемым, чем когда-либо. Норфолк и Саффолк вновь вознеслись в фавор. Другие вельможи, к примеру графы Ратленд и Шрусбери, а также сэр Джон Расселл, особенно активно действовавшие на стороне короны, были осыпаны королевскими милостями. Сорок восемь человек стали рыцарями. Вскоре Кранмер по указанию короля опубликовал книгу с изложением доктрины Англиканской церкви. Озаглавленная «Утверждение христианина», но получившая известность как «Книга епископов», она ознаменовала возвращение к более ортодоксальным взглядам⁵

.

С весной пришло тепло. Генрих сказал Норфолку, что намерен отправиться на север и нагнать страху на своих подданных, которые осмелились восстать против него, но признался: «Буду честен с вами, но не говорите никому: у нас болят ноги и врачи советуют нам этим летом не уезжать далеко в жару»⁶

. Король страдал от «боли в ноге, которой не обрадовался бы ни один человек»⁷: вероятно, вновь открылась язва (или абсцесс), беспокоившая его еще в 1528 году и осложнившаяся после падения в январе 1536-го. Теперь у короля были повреждены обе ноги, одна хуже другой, начались приступы нестерпимой боли, которая создавала ему трудности с передвижением. В результате Генрих стал заметно набирать вес, а это, в свою очередь, усугубило проблему. Состояние здоровья делало Генриха все более раздражительным: ведя прежде активную жизнь, он не хотел оставаться неподвижным и тратил силы тогда, когда ему стоило бы отдохнуть. Будучи правителем, Генрих не мог допустить, чтобы подданные наблюдали, как он теряет хватку.

Вероятно, причиной проблем со здоровьем был остеомиелит – септическая инфекция костей, ставшая следствием травмы, сопровождавшейся переломом с отщеплением кусочков костной ткани. Время от времени осколки пробивались сквозь кожу, вызревала опухоль, и возникала нестерпимая боль, которую можно было снять, только выпустив гной и удалив осколок. Возможно, это была варикозная язва, усугубленная падением, тромбоз или воспаление варикозных вен. Недавно появилось предположение, что боли в ногах у короля стали последствием скорбута, возникшего от переизбытка белковой пищи⁸

, однако есть немало свидетельств того, что Генрих любил фрукты и овощи.

Приступ оказался достаточно сильным, и король не покидал своих покоев: «Он редко выходит на улицу, потому что у него болит нога»⁹. Врачи испробовали много разных средств, включая травяные ванны, Генрих составлял собственные лекарства, но все это не приносило облегчения¹⁰. Для такого внимательного к своему внешнему виду человека, как он, подобное состояние было отвратительным и унизительным. Говорят, когда короля донимали ноги, настроение ему мог поднять только Уилл Сомерс, что объясняет крепкую дружбу между этими людьми, настолько разными. Во время вынужденного затворничества Генриха при дворе стали судачить о том, что государь тяжело болен. Лорд Монтегю как-то заметил в частной беседе: «Однажды он умрет, внезапно. Нога доконает его, и вот тогда пойдет потеха!»¹¹