Генрих VIII. Жизнь королевского двора

Головокружительным летом 1509 года Генрих VIII и его придворные неутомимо предавались всевозможным спортивным развлечениям. Энергичный, полный жизненных сил, король упоенно занимался физическими упражнениями, и его считали непревзойденным спортсменом. Своими умениями Генрих снискал себе широкую славу, что было важно в эпоху, когда это ценилось очень высоко. Более того, его интерес к спорту разделяли большинство придворных джентльменов и дворян. Многие из них тоже достигали больших успехов, «но самым неутомимым и увлеченным из всех был король»1. Он охотился, сражался на турнирах, играл в теннис, боролся, мог метнуть двенадцатифутовое копье на много ярдов, побивал любого своим тяжелым двуручным мечом в импровизированных поединках и натягивал тетиву лука сильнее, чем кто-либо другой в Англии. Результатом всей этой активности стали отличная физическая форма, крепкое здоровье и безусловная мужская сила. «Когда он идет, земля под ним содрогается», – отмечал один венецианец2.

Большинство джентльменов «проводили лето в развлечениях»³, обычно на открытом воздухе. Их традиционные занятия – поединки, верховая езда, «заход на кольцо»

[33], «квинтина»[34] и стрельба из лука – были в основном воинскими упражнениями. Но благодаря Возрождению в Италии, на волне увлечения Античностью, классического интереса к физической подготовке как таковой, выступлениям Кастильоне, отстаивавшего общественное значение спорта, а также возможности демонстрировать с его помощью великолепие отношение к спортивным занятиям менялось. В 1531 году Элиот писал: «Телесные упражнения сохраняют здоровье человека и увеличивают его силу», а в 1542-м Эндрю Бурд рекомендовал умеренные нагрузки посредством «игры в теннис, метания диска или поднятия гирь руками». Спорт давал также выход природной агрессивности живших при дворе молодых мужчин, которые легко впадали в скуку.

Почти все виды спорта были соревновательными. Однако никто не вступал в состязания с человеком, стоявшим ниже его по социальному положению⁴

. Командные игры с мячом, такие как футбол, считались пригодными только для низших классов, а парламент принял закон, согласно которому игра в шары, куитс (метание колец) и теннис разрешались только представителям высших классов внутри их поместий⁵. Подданные короля в часы досуга должны были практиковаться в стрельбе из лука, что шло на пользу стране во время войны.

В молодые годы король из всех занятий такого рода больше всего любил турниры (о чем будет сказано отдельно) и охоту, считавшуюся королевским и аристократическим спортом, почти столь же престижным, как участие в военных действиях, поскольку она требовала отваги и навыков, необходимых в бою. Порой охота таила в себе опасности, с которыми не раз сталкивался король, или приводила к неловким ситуациям: например, однажды Генрих убил не того оленя и был вынужден выплатить компенсацию его владельцу.

Самой распространенной и желанной добычей были олени. Животных выслеживали собаки, после чего их расстреливали из луков, ловили в сети, где совершалось церемониальное умерщвление, или направляли в загон, где на них натравливали собак. Это была жестокая и кровавая забава, но эпоха Тюдоров не отличалась сентиментальностью.

Король был страстным добытчиком зверей. В 1520 году Ричард Пейс говорил Уолси, что государь встает «ежедневно, кроме праздничных дней, в 4 или 5 часов утра и охотится до 9 или 10 вечера. Он готов терпеть любые трудности, так что охота превращается едва ли не в мученичество»⁶. Другой очевидец сообщал: «Король никогда не бросает ловлю, не загнав восемь или десять лошадей, которых по его велению заранее расставляют по краям участка, намеченного к объезду, когда же один конь устает, он садится на другого, и еще до возвращения домой все его скакуны крайне утомлены»⁷

. Еще один наблюдатель отмечал, что, когда король «хорошо поохотился, он будет говорить об этом часа три или четыре»⁸.

Охоте неизменно отдавалось предпочтение перед делами: король «уезжал подстрелить оленя»⁹, или же его ждали егеря, и «он должен был охотиться»¹⁰. В 1526 году, когда король Франции прислал ему несколько диких кабанов, почти исчезнувших в Англии, Генрих пришел в восторг и заметил, что «охота была очень приятной, а добыча – поистине королевской»¹¹. Забавляясь таким образом, он подвергал себя немалому риску, поскольку кабаны известны своей свирепостью.