Географ глобус пропил

– Может, разбудить?… – тихонько предложил Служкин.

– Не надо. Положи ее в палатку, только укутай потеплей.

Служкин унес Тату в палатку, а когда вернулся, Надя и Будкин уже держали перед собой шампуры и негромко разговаривали.

– Будкин рассказывает свою великую мечту, – насмешливо сказала Служкину Надя.

– Это про кругосветное плавание?… – Служкин тоже взял шашлык.

– Про него, – согласился Будкин. – А что? Дело у меня схвачено, деньги есть. Я, Витус, даже в затоне поинтересовался: сколько стоит, скажем, «Усолка». Ничего, поднять можно.

– На этой старой сковородке ты в затоне и затонешь.

– Чего, Витус, ты меня за дурака держишь? Я ее подремонтирую, перестрою, движок модифицирую, а то мощь есть, а скорость мала…

– Это речной катер, кретин. Он не может ходить по морю.

– А я ему для горючего запасную емкость поставлю, это не проблема. На фиг мне пассажирская палуба? Пусть там цистерна стоит. А чтобы не перевернуться, я придумал такую хреновину – полые пластиковые гондолы на консолях справа и слева. Получится вроде тримарана, как у этих чуваков из Полинезии.

– И что, денег не жалко? – спросила Надя.

– А что мне деньги? – Будкин пожал плечами. – Все, чего мне надо, у меня уже есть. На жизнь всегда заработаю. Родители с меня ничего не требуют, даже сами помогать лезут. И девки у меня нету, на которую можно тратиться… Куда мне деньги девать?

– Трать на меня, – предложил Служкин.

– На тебя, Витус, много не истратишь. Тебе купил бутылку – и до воскресенья ты счастлив.

– Построил бы уж тогда яхту… – задумчиво сказала Надя. – Ведь красивее, чем на старом буксирном катере.

– Яхта – это долго, Надюша, – ответил Будкин. – Пока ее построишь, вся мечта уже засохнет. А мне поскорее хочется. Заколебала эта жизнь бессмысленная… Еще немного, и совсем привыкну, стану жлобом, и тогда уж ничего не нужно будет. Начну по казино бабки садить, по кабакам дорогих шлюх клеить, которые за баксы дерьмо жрать готовы, а про себя думают, что они декабристские жены… А ты бы пошел, Витус, со мной в кругосветку?

– Не-а. – Служкин усмехнулся. – Мне в Речниках интереснее, чем в Сингапуре.

– А раньше обещал…

– Это было в детстве. С тех пор я вырос. И меня порядком изжевало.

– Эх, Витус, – протянул Будкин. – Утратил ты дух романтики. А вот так выйти бы из нашего затона, и дальше – Кама, Волга, Каспий, а потом Турция, Босфор, Афины, Трапезунд, Мальта, Гибралтар, потом – Атлантика, Америка, Мексика… – Будкин, зажмурившись, сладострастно прошептал: – Индийский океан…

Служкин согнулся, подбрасывая в костер палку.

– Нету этого ничего, – сказал он, глядя в огонь. – Как географ заявляю тебе со всем авторитетом. Все это выдумки большевиков. А на самом деле Земля плоская и очень маленькая. И всем ее хватает. А мы живем в ее центре.

– Ну тебя на фиг, – махнул рукой Будкин и обратился к Наде: – А знаешь, Надюша, как я назову свой катер? «Надежда»! Слово очень красивое. И имя. И ты. Пойдем со мной в кругосветное плавание, а он пускай здесь остается и пьет свое разбавленное пиво из трехлитровой банки. Пойдешь?

– Пойду, – согласилась Надя. – Но в полукругосветное. До Америки. – И она засмеялась, видя искреннее огорчение Будкина.

Только через час они доели шашлыки и допили вино. Будкин посидел некоторое время, мечтательно глядя в небо, и сказал:

– Пойти, что ли, на «Скумбрии» по ночной Каме покататься?…

Он тяжело поднялся и пошагал от костра. Служкин молчал.

– Отпусти меня с ним, а? – вдруг жалобно попросила Надя.

– Иди, – после раздумья согласился Служкин и негромко добавил: – Все равно не известно, кто кого отпускает…

Надя помолчала, потом придвинулась к нему, обняла за шею и поцеловала в небритую щеку. Затем она вскочила и побежала в темноту, но, пробежав десять шагов, неожиданно повернула к палатке, залезла туда и чего-то вытащила.

– Ты от костра не отходи и за Татой следи, – вернувшись, сказала она. – Пощупай ей штанишки – если мокрые, то запасной комбинезон у меня в сумке. А это тебе, чтобы одному не грустно было. – И она протянула Служкину бутылку коньяку.

– «Променял друга на рюмку, правда, очень хорошего, коньяка», – печально улыбнувшись, процитировал Служкин и взял бутылку.

Он сидел у костра один – будто один на целой планете, будто один в лунном кратере, потому что почти со всех сторон его песчаную площадку ограждали невысокие зубцы песчаных хребтов, а за их гребнями ярко и густо горели звезды. Внеземное ощущение усиливала и решетчатая громада старого насоса – то ли это опустился космический корабль, то ли на полушаге застыл фантастический треножник марсиан. Выкурив полпачки и выпив полбутылки, Служкин поднялся, проверил Тату и пошагал к опоре насоса.