Геологи идут на Север

Александр лежит на боку, положив руки под голову. Он напряженно думает, глядя через костер, мимо меня, на сланцевую «щетку». Потом вскакивает и снова с мрачной решимостью разбирает облюбованную «щетку», стучит скребком, разламывает руками камни. Внимательно осматривает сланцевые плитки с «примазкой», набирает их в лоток. С полным лотком он забирается прямо в воду и моет, моет, опять позабыв обо всем на свете. Сланцевая «щетка» по всем признакам стоит внимания. И снова радостная надежда наполняет меня. Обманет или не обманет «щетка»?

Александр вылезает на берег; мокрые сапоги лоснятся в бликах, белое кружево пены гаснет на голенищах. Он сердито подходит к костру и роняет лоток.

— Саша?..

— Обмишурился Саша! Вместо ура — караул кричи, — и Александр отводит свою душу невероятной, причудливой руганью. Я невольно разражаюсь хохотом и, чтобы успокоить своего друга, начинаю напевать песенку об отважном капитане, которого уговаривают улыбнуться.

— Фальшиво поешь. Слуха совсем нет. Медведь на ухо наступил! — ухмыляется Александр. Эту оценку трудно оспаривать. Усталые и злые возвращаемся в палатку. Одно утешает: кое-что сделано по определению рельефа глазомерной съемкой в районе хребта Черского…

Первые открытия

Первые дни июня.

Ночи совсем нет. Круглые сутки можно читать, писать, делать вычисления на местности.

На лиственницах брызнула мелкая сетка иголок, и деревья похожи на зеленые облака. Зелень проглядывает из каждой расселины, из-под каждого камня. Болотные кочки обратились в зеленые, колючие шары. Куропатки прочно сидят в гнездах. Их охраняют крикливые самцы. Солнце яростно изливает потоки света и тепла.

Сижу на камне у самой реки и высчитываю быстроту ее течения. Сколько в ней бесполезной энергии! Это сегодня. А завтра сюда придут строители, инженеры, рабочие, здесь возникнут прииски, рудники, рабочие поселки.

Громкий выстрел разрушает мои мечты. Я вскакиваю и смотрю вокруг. Из палатки выбегает Александр. Кто это стрелял? Он размахивает ружьем и тоже смотрит по сторонам.

Раздается второй выстрел, и до нас доносятся крики. Мы бежим вдоль берега, обгоняя друг друга, и за поворотом реки сталкиваемся с Микой. Он сидит верхом на лошади. Синие галифе и высокие резиновые сапоги с отворотами придают его фигуре внушительный вид. У ног его лошади прыгает маленький, черный пес. Рядом шагает молодой якут.

— Что вы, черти, приумолкли? — кричит Мика, прыгая с лошади. — Знакомьтесь — лучший каюр от Зырянки до Индигирки — Данила Слепцов. Комсомолец! Славный парень! Правда, он случайным выстрелом на охоте повредил себе руку.

Молодой якут застенчиво подает нам левую руку. Правую, поврежденную, он прячет за спиной.

«Бесполезный для нас человек! И зачем его взял Мика?» — мелькает у меня досадная мысль.

Мика загорел еще больше. Нос облупился, и только большие глаза по-прежнему весело сверкают. Он торопливо рассказывает нам о своем путешествии в Кыгыл-Балыхтах.

— Тихомиров выполнил свое обещание. Доставил нам лошадок в Кыгыл-Балыхтах. Я взял лучших, — заканчивает свой рассказ Мика.

Теперь у нас восемь лошадей. Транспортом обеспечены.

Весь вечер сидим с Микой над разработкой кругового маршрута. Спорим, миримся и снова спорим по самым разнообразным поводам. Наконец «утрясены» даже ничтожные мелочи предстоящего путешествия. И тогда Мика с серьезным видом объявляет:

— Право давать имена промышленным ключам и долинам предоставляется тому, кто первый откроет их.

— Да ты сначала открой, — смеюсь я.

— Я затем и приехал, чтобы открыть.

— Ну, ладно. Так и быть. Открывай, пожалуйста.

Александр и Данила, наш новый каюр-проводник, навьючивают лошадей. Данила одной здоровой рукой ловко завязывает вьюки. Он так расторопен и поворотлив, что мне становится стыдно за вчерашнее недоверие к нему.

Ранним утром уходим в круговой маршрут. На траве — крупные капли росы, воздух свеж и полон смолистого запаха лиственницы. По кустам, пугая куропаток, носится наш пес Шарик. Данила, едущий сзади меня, тянет однообразно:

— Э-э-э-учугей, э-э-тас…

Учече-чей-ур-я…

Он перебирает в своей песне все, что попадается на глаза. Мика с винчестером за плечом то и дело вырывается вперед, молодцевато гарцуя. На душе по-весеннему весело. Началась настоящая геологопоисковая работа. Мика зарисовал и задокументировал несколько сбросов. Я работаю с буссолью и веду глазомерную съемку. Александр все время берет пробы.

В пробах появились первые значки. Значков с каждым днем все больше, в шлихах — большой процент пирита. Мы заходим в пиритизированную зону. Мика зарисовал несколько сбросов и кварцевых жил. Все чаще берем рудные пробы. Мы напоминаем охотников, идущих по свежему, запутанному следу хитрого зверя.

Но физиономия Александра при взятии проб по-прежнему остается мрачной.

— Нет самостоятельного металла! — говорит он, рассматривая в лотке чуть заметные на глаз значки.

— Вон, Александр, где пробу надо взять, в «щетке» на той стороне реки, — показываю я ему место для очередной пробы.