Геологи идут на Север

Через три дня приходит Мика с каюром Данилой Корякиным. Они привели с собой восемь лошадей.

— Лучших получил, — хвастает Мика, спрыгивая с крупного белого жеребца — подарка вдовы якутки. Он любовно похлопывает спину лошади.

Пятого июня уже отправляемся в первый круговой маршрут, оставив продукты в высоком лабазе.

Спускаемся вниз по реке Бурустаху. Берем пробу со сланцевой щетки коренных пород. Широкое лицо Александра расплывается в радостной улыбке.

— Наконец настоящее золотишко вижу. Три года пустоту мыл! А тут золото, да еще в рубашке! — восхищается он, показывая мне явно промышленную пробу.

Итак, мы вошли в золотоносную зону. Наши почти трехгодичные труды стали приносить плоды. В течение нескольких дней, работая от зари до зари и иногда даже ночью, мы опробуем и открываем несколько россыпных месторождений: Бурустах, Нюча и Курун-Агалык. Довольные результатами работ, выходим на широкую долину многоводной Неры. У реки Бурустаха видим три якутские юрты. В юртах одни женщины.

— Мужики ниже по реке, в поселке Балагыннах, строят факторию, — объясняют нам женщины.

Через Данилу мы расспрашиваем женщин о названии ближайших рек, о дорогах, кормах. Они охотно отвечают.

— А давно здесь живут якуты? — спрашиваю я семидесятилетнюю старуху якутку.

— Я здесь родилась, моя мама и мама моей мамы прожили здесь всю жизнь, — отвечает она мне.

«Это почти двести лет», — прикидываю я в уме.

По тропе, указанной гостеприимными хозяйками, мы через небольшой перевал попадаем в широкую долину реки Антагычана. Лошади, осторожно шагая по воде, благополучно перевозят нас на правый берег. Останавливаемся на ночлег. Утром расстроенный Данила сообщает:

— Лошади к юртам назад в гости ушли, след есть!

Данила уходит за лошадьми, а мы — в маршрут. По маленькому ключу, названному нами Невзрачным, поднимаемся до водораздела. В ключике одна из взятых проб явно с весовым золотом. На водоразделе видны кварцевые жилы и осыпи кварца. Замеряем их простирание.

Мика возится с картой и компасом и заявляет:

— В пяти — шести километрах выше устья, в долине этого ключа мы встретим окварцованную зону и металл.

Я соглашаюсь с ним.

На следующий день мы двигаемся вверх по ручью, названному нами Анка. Последним идет Данила с лошадьми, которых он привел вчера из «гостей».

— Пока так себе, — говорю я, рассматривая взятые пробы.

Но кварцевой гальки на косах белеет все больше. Пробы улучшаются. Мы входим в окварцованную зону.

С трудом преодолеваем крутой перевал. Лошади, сдирая ногами тонкий слой оттаявшего мха, скользят по мерзлоте.

Останавливаемся на заросшем тальником и тополями островке между устьями двух маленьких ключей, заваленных валунами и булыжниками. Еще два новых ключа — Егоров и Данилка — появляются на карте.

— В следующей речке мы опять найдем золото, — уверенно говорит Мика.

Но увы, в бассейне соседней реки зона «затухла».

* * *

Через несколько дней подходим к знакомым местам.

— Узнаешь, Александр, место нашей неудачней прошлогодней охоты на сохатого? — спрашиваю я Егорова.

— Как не узнать!

На вторые сутки мы подходим к лабазу. Лабаз, вопреки мрачным предположением, цел и невредим.

Через несколько дней мы оказываемся на плоскогорье Улахан-Чистай. На краю его как бы насажена короткая живописная гранитная цепь Эллу, одна из цепей хребта Черского.

Навстречу нам движется колхозный табун — несколько тысяч оленей.

В устье широкого распадка мы видим четыре летние конусообразные урасы эвенов. Посредине чуть тлеет костер. Над костром большой котел и медный чайник, вокруг разложены постели из оленьих шкур. Здесь мы встречаем агента разъездной торговой точки из Оймякона, который привез эвенам товары.

Я расспрашиваю агента, по каким рекам он ехал.

— По реке Худжах сюда пришел, большая река — больше ста километров.

Я с удивлением обнаруживаю отсутствие названной реки на моей схематической карте. Показываю свой образец слюды и спрашиваю эвенов, не видел ли кто такого камня при кочевках. Эвены внимательно рассматривают слюду и в ответ отрицательно качают головами, повторяя: «Аччи» — нет не видели.

Опять начинаются дни тревожных сомнений и неудач. Мы, видимо, уже вышли из основной золотоносной зоны.

Упорно, изо дня в день ведем свою работу, исследуя «белое пятно», и наносим его на карту. Кольца наших геологических маршрутов смыкаются одно за другим. Мы засняли уже большую часть Улахан-Чистая, несколько раз пересекая маршрут Черского.

По узкой крутой оленьей тропе спускаемся с плоскогорья Улахан-Чистай в долину реки Улахан-Нагаин — вершину Рассохи. Осторожно, рискуя ежеминутно сорваться, идут с громоздкими тяжелыми вьюками наши лошади. Спуск благополучно окончен. Через небольшой перевал попадаем в широкую долину реки Омулевки и в одни сутки по осыпям проходим в верховье реки Неры… «Окно» в нашей экспедиционной карте ликвидировано.

* * *

Конец лета. Начинаются первые заморозки. Мы напрягаем все силы, чтобы успеть до снега закончить работу.

На реке Делянкире (Нере) Александр неожиданно вымывает самородок золота до грамма весом.