Геополитика постмодерна

Первая: предындустриальное общество или общество премодерна. Социология определяет понятием «премодерн», «предсовременным» или «традиционным обществом» то общество, которому соответствует предындустриальный (допромышленный) экономический уклад. Здесь тоже можно выделить разные стадии, но доиндустриальный уровень развития имеет ряд постоянных характеристик – преобладание сельского хозяйства, скотоводства и охоты (включая собирательство), концентрация трудовых общин в небольших поселениях, слабое развитие товарно-денежных отношений, отсутствие накопления капитала. Если в таком обществе искусственно и ускоренно прививать рыночную инфраструктуру, «в лоб» индустриализировать его, то мы получим нечто искаженное и уродливое. Отсутствие соответствующих хозяйственных навыков будет восполняться притоком мигрантов, принадлежащих к обществам иного цикла, гармония производительных сил и производственных отношений начнет разрушаться, а социальная система – разлагаться.

Важно отметить, что процесс модернизации «традиционных обществ» отнюдь не является органичным и естественным процессом, свойственным всем культурам и народам. Хотя элементы индустриального и капиталистического уклада есть почти везде, но полноты реализации они достигли исключительно в определенном историко-географическом контексте – в Западной Европе начиная с эпохи Реформации. Культурной и идеологической опорами этих процессов послужило весьма специфическое толкование христианства протестантскими теологами, которые возвели индивидуализм и материальное благополучие в ранг религиозных добродетелей (см. работу М. Вебера «Протестантская этика и дух капитализма» и др.). Иными словами, сам факт естественного перехода от предындустриального (традиционного) общества к индустриальному является уникальным и единичным случаем, имевшим место в Западной Европе в Новое Время. Во всех остальных случаях имела место вынужденная (искусственная) модернизация, явившаяся либо результатом прямой колонизации регионов западноевропейскими державами, либо формой защиты от посягательств все тех же западноевропейских держав. Теоретики прогресса и универсального развития абсолютизировали частный опыт экономической и социальной истории Западной Европы и приравняли его к общеобязательному и «вселенскому». Причем такой технологический и хозяйственный сценарий индустриализации теснейшим образом связан с определенной идеологической доминантой, которая отсутствовала в иных типах традиционного общества, выстроенных на совершенно иных основаниях и развивающихся по совершенно иному сценарию.

Интересны в этом отношении исследования Марселя Мосса относительно сакрального табуирования прибавочного продукта в «традиционных обществах» и требования его антиутилитарного использования – в частности, через ритуал жертв и коллективных праздников. В определенные священные дни у многих народов существовал религиозный обычай собирать с трудом и по капле накопленные плоды хозяйственной деятельности, чтобы разом – и совершенно иррационально – их уничтожить через пир, требу, жертвоприношения и т. д. В частности, наиболее выразителен ритуал «потлач», практиковавшийся у североамериканских индейцев, во время которого уничтожались дары. Считалось тем больше чести индейцу, чем более дорогую вещь он уничтожит на глазах другого индейца. С накопленными и непотраченными товарами и продуктами связывались темные легенды, они относились к «проклятой части», которая должна была быть использована в сакральных, т. е. нерациональных, непродуктивных целях, так как в противном случае она принесла бы несчастье всему коллективу.

В традиционном обществе преобладала экономика дара: если в результате хозяйственной деятельности появлялся избыток, то устраивался праздник, во время которого он либо подъедался, либо сжигался, либо ритуально преподносился богам и духам. Избыток опасен, это нарушение баланса, он становится сакрально ненужным, и его отдают в жертву производящим силам природы. Отсюда экономика жертвы. Нечто аналогичное – в частности, запрет на ростовщичество, этика нестяжательства и т. д. – существовало и в развитых монотеистических религиях. И радикальный переход к прибавочному продукту произошел только в Европе Нового времени строго параллельно – исторически и географически – распространению протестантской морали, которая превозносила накопительство, скаредность и сверхрационализацию хозяйственного процесса вопреки всем другим монотеистическим религиям и другим ветвям христианства – в первую очередь Православию и католичеству.