Георгий Седов

— Разрешите, — приподнялся один из штатских, Брейтфус. — Я хотел бы знать, с какой Широты намеревается докладчик начать свое движение к полюсу. Я спрашиваю потому, что мне непонятно обоснование сроков достижения полюса и возвращения на базу. Второй вопрос: какова предполагаемая суточная скорость движения? Вот все, что хотелось бы уточнить для полной ясности плана.

Брейтфус замолк.

Попросил слова высокий полковник.

— Северный полюс пытались достичь лучшие из иностранных путешественников, — сказал он с ударением на слове «лучшие». — Мне хотелось бы узнать от докладчика, на чем базируется его уверенность в достижении полюса. Иначе говоря, какие методы или технические усовершенствования собирается он противопоставить методам и снаряжению предыдущих неудачных экспедиций с Земли Франца-Иосифа?

Не прося слова и не поднимаясь с места, заговорил третий.

Кто это? Капитан второго ранга в комиссии один. Значит, это Колчак. Говорят, есть такой негласный морской генеральный штаб, и в этом негласном штабе самая властная фигура — Колчак…

Вот он какой! Неприятно его темное лицо. Под нависшими бровями сверлящие глаза. Говорит глухо, бормочет, словно индюк.

Что он хочет сказать? К чему это вступление?..

— Между проектами и делом всегда лежит пропасть. Не все, что хочется, удается. Особенно в Арктике. Я сам знаю Север. Был там почти три года. Согласен, что Север спит. И спит крепко. Одним походом к полюсу его не разбудить. И не к чему это делать. Совершенно бесплодное занятие — заниматься постройкой на карте воздушных домиков и смотреть, куда они повернуты фасадом, — на юг или на север. Подобные занятия к лицу таким глубоко штатским людям, как Менделеев. Мы, военные моряки, должны думать не о морях, заполненных льдом, но о свободных, где можно плавать. Таких теплых морей много. Задача русского флота и каждого морского офицера — содействовать завоеванию этих морей, чтоб сделать их русскими. Эта задача совершенно реальная, народу более понятная, чем отвлеченная и штатская мечта о полюсе. Это, впрочем, мое личное мнение.

Колчак поднялся.

— Теперь вопрос докладчику. Вопрос этот не только мой. Его, конечно, задает весь русский флот. Прошу ответить. Господин старший лейтенант Седов! На чем базируется ваша уверенность, что полюс будет вами достигнут? Какая гарантия, что, вместо славы и для флота, и для России, не получится один позор?

Карандаш в руках Вилькицкого стал приподниматься, как только Колчак повысил голос. Но карандаш не опустился при слове «позор».

Колчак властно повторил:

— Какая гарантия?

«Вот он что говорит! Вот для чего собралась комиссия! Это западня! Что ж, надо вызов принимать… Трудно подняться так, чтоб не отводить твердого взгляда от колющих глаз. Нельзя обнаружить волнение. Руки по швам. Так. Спокойно и официально сказать: «Моя жизнь. Она — единственное, чем я могу гарантировать серьезность своей попытки. Не достигнув полюса, я не возвращусь. Мое имя не станет позорным для родины».

Карандаш председателя ударил по столику как раз после слова «позорным». Вилькицкий мягко сказал:

— Господа, не станем обострять вопрос прежде его рассмотрения. Его высокопревосходительство морской министр созвал это совещание не для принципиальной дискуссии о нужности путешествия к полюсу, но для делового обсуждения. Прошу вас, старший лейтенант.

«Спокойно! Обтереть влажные виски! Все в порядке. Первый вражеский прыжок с места не сдвинул. Теперь ответить на вопросы… Ах, вот они — здесь, на бумаге. Спокойно…»

— Разрешите ответить на вопросы… Отвечаю на первый. Я предполагаю отправиться к полюсу с самого северного острова Земли Франца-Иосифа. Широта острова приблизительно восемьдесят три градуса… Второй вопрос— о скорости суточного движения. По моим расчетам, я должен проходить каждый день по пятнадцати верст. Я уверен, что буду двигаться быстрее. Но для расчетов беру эту цифру. И третий вопрос — о методах и технической части.

Георгий Яковлевич повернул лицо к полковнику.

— Я не придаю этой стороне дела исключительного значения. Один и тот же топор в руках двух плотников действует совсем по-разному. Я полон уважения к моим предшественникам-иностранцам, хотя некоторые из них, кажется мне, брались не за свое дело. Мы, русские, выросшие в стране морозов, конечно, более приспособлены к полярным путешествиям. Ведь существует же мнение, что в Европе нет народа более выносливого. Будущее путешествие представляется мне испытанием нашей выносливости, способности к напряжению, нашей преданности поставленной цели и упорству в ее достижении. И я убежден, мы вынесем это испытание с честью. Мы и раньше побеждали Север не техникой, но волей и выносливостью. Надеюсь, победим и в этот раз.

Седов умолк и сел на место.

Председатель повел холодным взглядом. Остановил его на Брейтфусе.

— Вы хотели высказаться?

— Если позволите.