Герберт Уэллс

Кроме двух романов в 1897 году были опубликованы несколько рассказов Уэллса — «Потерянное наследство» (The Lost Inheritance), «Хрустальное яйцо» (The Crystal Egg), «Звезда» (The Star). «Айдлер» также печатал с продолжениями его повесть «Это было в каменном веке» (A Story of the Stone Age) — большинство этих текстов войдут в сборник 1899 года «Истории о пространстве и времени». В издательстве Эдварда Арнольда был выпущен сборник рассказов «Тридцать странных историй», в издательстве «Метьюэн» — сборник «История Платтнера и другие рассказы», в «Лоуренс энд Буллен» — сборник «Кое-какие личные делишки». Из научных очерков отметим два: «Мораль и цивилизация» и «Эволюция человека», в которых Уэллс, рассматривая развитие общественной морали на примере морали сексуальной (отношение к женщине), делает вывод о возможности и необходимости создания «рационального кодекса этики, который соответствовал бы требованиям современной жизни», а для внедрения этого кодекса — «аппарата образования и морального воздействия для сознательного и направленного формирования умов, действий и судеб людей». В момент публикации «Мораль и цивилизация» осталась незамеченной, потом ее затмили другие тексты Уэллса на ту же тему, зато об этой статье много пишут сейчас. Леон Стоувер, Джон Керри, Майкл Корен, Питер Кемп — все эти исследователи обвиняют Уэллса в пропаганде «промывания мозгов». (Другие исследователи — Джон Хьюз и Джон Партингтон, например, — потратили немало усилий, чтобы опровергнуть это мнение, но оно в настоящее время все равно преобладает.) «Сознательное формирование морали человека» — и вправду, какая ужасная вещь! Зачем промывать мозги человеку, который пьет, не работает, избивает детей? Пусть себе живет естественно, как Бог его создал…

Два опубликованных романа, куча сборников, знаменитый «Стрэнд» предложил договор на серию рассказов — удачный получился год. Но только не по мнению Уэллса. 1897-й стал одним из пиков его войны с издателями. Из-за «Платтнера» у него была тяжба с Арнольдом; он вел скандальную переписку с Хайнеманом, Буллером, литературным агентом Коллинзом; ругался даже с Пинкером. Ему казалось, что весь мир сговорился обворовывать его. «По-вашему, вы переплатили мне за „Остров доктора Моро“ и „Войну миров“? — писал он Хайнеману. — Что ж, я верну назад все до пенни, что получил от вас за авторские права… и наши отношения на сем прекратятся». За «Остров» он получил от Хайнемана аванс в 60 фунтов (просил 100) и роялти, как и за «Машину времени» — 15 процентов с первых пяти тысяч экземпляров и 20 — с последующих тиражей. Это было совсем не мало, но Киплингу и Конан Дойлу платили больше. Деньги Хайнеману, конечно, Уэллс не вернул, но больше у него не издавался. Между тем новая работа — он писал одновременно две вещи: «Когда спящий проснется» (When the Sleeper Wakes: A Story of Years to Come)[28]

и «Любовь и мистер Люишем», начатая еще в августе 1896-го, продвигалась очень тяжело, на что он жаловался в письмах Гиссингу.

Гиссинг, весной 1897-го по совету своего друга доктора Хика переехавший в Италию, звал его в гости. 7 марта 1898-го, когда работа над «Спящим» была почти завершена, Эйч Джи и Кэтрин, кое-как выучив итальянский по самоучителю, отправились в Рим. Поселились в дешевом пансионе и под руководством Гиссинга и путеводителя облазили все достопримечательности. На Уэллса Рим произвел впечатление чего-то помпезного и упадочного; то, что Гиссинг предпочитал Рим Лондону, Уэллс назвал «изъяном вкуса» и объяснял это «пороками классического образования». Встретили Конан Дойла и его деверя Уильяма Хорнунга, вместе ходили на экскурсии, обедали. Любопытно, что Уэллс не смог сойтись с Дойлом, а ведь тот, как и сам Уэллс, приятельствовал со всеми. Между ними было отторжение, которое невозможно полностью объяснить ни идейными разногласиями, ни снобизмом Дойла, ни завистью Эйч Джи ко всякому, кто популярнее его. Уэллс-то делал попытки к сближению, но Дойл на них не реагировал и в своих мемуарах назвал Уэллса человеком, «которому не хватало души». Нельзя исключить, что в Италии Уэллс делал или говорил нечто такое, что Дойлу не понравилось, а Уэллс этого просто не заметил; и, зная простодушно-рыцарские взгляды Дойла, нельзя исключить, что это «нечто» было связано с отношением Уэллса к Кэтрин.