Герберт Уэллс

«Приняв препарат, мы выбежали из садика и стали разглядывать экипажи, неподвижно застывшие посреди улицы. (Герои двигались настолько быстро, что все вокруг будто остановилось. — Г. П.) Верхушки колес омнибуса, ноги лошадей, нижняя челюсть кондуктора (он, видимо, собирался зевнуть) чуть заметно двигались, но кузов неуклюжего рыдвана казался окаменевшим. И мы не слышали ни звука, если не считать легкого хрипа в горле кого-то из пассажиров. Кучер, кондуктор и остальные одиннадцать человек словно смерзлись с массой омнибуса. Сначала это зрелище поразило нас своей странностью, а потом, когда мы обошли омнибус со всех сторон, даже показалось неприятным. Люди как люди, все похожи на нас, и вдруг так нелепо застыли, не завершив начатых жестов! Девушка и молодой человек, улыбаясь, делали друг другу глазки; женщина во вздувшейся мешком накидке сидела, облокотившись на поручни и вперив немигающий взгляд в дом Гибберна; мужчина закручивал ус — ни дать ни взять восковая фигура в музее, а его сосед протянул окостеневшую руку и растопыренными пальцами поправлял свою съехавшую на затылок шляпу…

— Вот она, эта проклятая старуха!

— Какая старуха?

— Моя соседка, — засмеялся Гибберн. — Ас нею, видишь, болонка, которая вечно лает. Нет, искушение слишком велико! — И не успел я остановить его, как он ринулся вперед, схватил злосчастную собачонку и со всех ног помчался к скалистому берегу…»

Ну и всё такое прочее.

10

А еще

«Мистер Скелмерсдейл в стране фей» (1903).

В самой обыкновенной деревенской лавке служит самый обыкновенный человек, казалось бы, совсем ничем не примечательный, но это только так кажется, ведь он… побывал в стране фей! И в него влюбилась Царица фей! «Человек я по природе приветливый, работы никакой вроде бы не делаю, ношу твидовые куртки и брюки гольф». Михаил Булгаков, конечно, читал Уэллса. А страна фей, оказывается, находится совсем неподалеку от нас. Можно и точнее: она лежит под Олдингтонским бугром. Вот только попасть туда может не каждый.

Мистер Скелмерсдейл попал.

Повздорил однажды со своей девушкой, отправился на бугор и уснул там.

«Из маловразумительных и невнятных описаний мистера Скелмерсдейла трудно было понять, где он побывал и что видел. Бледные обрывки воспоминаний смутно рисуют какие-то необычайные уголки и забавы, лужайки, где собиралось вместе множество фей, мухоморы, «от них такой шел свет розоватый», диковинные яства — он только и мог про них сказать: «Вот бы вам отведать!», — волшебные звуки «вроде как из музыкальной шкатулки», которые издавали, раскачиваясь, цветы. Была там и широкая лужайка, где феи катались верхом и носились друг с другом наперегонки «на букашках», однако трудно сказать, что подразумевал мистер Скелмерсдейл под «букашками»: каких-то личинок, быть может, или кузнечиков, или мелких жучков, которые не даются нам в руки. В одном месте плескался ручей и цвели огромные лютики, там феи купались все вместе в жаркие дни. Нет сомнения, что Царице фей мистер Скелмерсдейл очень полюбился, но нет сомнения и в том, что юноша решительно вознамерился устоять перед искушением. И вот пришло такое время, когда, сидя с ним на берегу реки, в тихом и укромном уголке («фиалками там здорово пахло»), Царица фей призналась ему в любви…»

И все же мистер Скелмерсдейл устоял. У него в нашем мире были всякие обязательства и он не мог даже ради любви все бросить. «Но он теперь все время возвращался к стране фей и к их Царице. Открыл мне необычайные секреты, странные любовные тайны — повторять их было бы предательством. Вот сидит обыкновенный маленький приказчик из бакалейной лавки, на столе перед ним рюмка виски, в руке сигара, а говорит о безысходной тоске и сердечной муке.

— Как вернулся, так с той поры не ем, не сплю. В заказах ошибаюсь, сдачу путаю. Как вернулся, так все эти дни и ночи только о ней думал. И так тосковал! Так тосковал! Чуть не каждую ночь пропадал на Олдингтонском бугре, часто и в дождь. Брожу, бывало, весь бугор снизу доверху облазал, кличу фей, прошу, чтобы пустили в свою страну, ополоумел от горя. Повторяю, что, мол, сам виноват. По воскресеньям даже днем туда лазал, хоть и знал не хуже вашего, что ничего днем не выйдет. И еще старался там уснуть на бугре… — Мистер Скелмерсдейл помолчал и отхлебнул виски. — Все старался уснуть… Но, знаете, сэр, не мог уснуть… Ни разу… А ведь если бы уснул…»

Пустое место с надписью «занято»

1

Обочины шоссе Новосибирск — Томск сейчас густо застроены маленькими кафе, заправками, закусочными, смешанный лес постепенно уступает место черно-хвойной тайге, и где-то под Ояшем вдруг открывается фантастический вид на какую-то радиорелейную станцию. Ажурные вышки будто сплетены из чудесной паутины, они призрачно и в то же время четко возносятся над тайгой, делая пейзаж неземным, совершенно каким-то уэллсовским; прямо картинка из романа «Когда Спящий проснется» («When the Sleeper Wakes»).