Германский Генеральный штаб. История и структура. 1657-1945

В октябре Гитлер нанес визит Петену и Лавалю в Монтуаре, а вскоре он уже встречал Франко и его министра иностранных дел Серрано Сунера на границе в Эндае. Хотя Франко и заявил, что в принципе готов и даже стремится вступить в войну на стороне оси, возбужденные разглагольствования Гитлера не произвели на него никакого впечатления. Беседы, начатые в Эндае, продолжались несколько месяцев. Позже Гитлер сказал, что скорее предпочел бы вырвать несколько зубов, чем опять вести переговоры с Франко. И все-таки Гитлер не отказался от мысли добиться помощи Франко в наступлении на Гибралтар. Для проведения этой операции были разработаны орудия калибра 600 мм.

12 ноября появилась директива № 18 в отношении операций «Феликс» (Испания) и «Изабелла» (Португалия). Операции предусматривали захват Гибралтара, оккупацию Португалии и островов Зеленого Мыса, Мадейры и Азорских островов. Нужно было совсем потерять чувство реальности, чтобы вынашивать подобные планы.

Гитлер требовал, чтобы все подготовительные работы были проведены в течение двух месяцев. Рейхенау должен был следить за ходом их выполнения. Канариса отправили в Мадрид. Во время Первой мировой войны Канарис находился в Испании в качестве секретного представителя и имел много друзей в правительстве и в монархических кругах. Гитлер даже не подозревал, что Канарис был одним из его самых опасных врагов.

Ведь именно Канарис советовал Франко не принимать участия в войне, которая, Канарис был в этом уверен, приведет к поражению Германии. Испания сконцентрировала войска на Пиренеях, и в декабре Гитлер, отчетливо понимая, что больше не может рассчитывать на помощь Испании, отказался от операции «Феликс».

IV

После возвращения из Эндая Гитлер столкнулся с новой проблемой, которая существенным образом изменила все представления. Несмотря на поражение в Северной Африке, Муссолини (вероятно, опасаясь утратить свое влияние) решил на свой страх и риск вторгнуться в Грецию.

Балканы превратились в театр военных действий. Гитлер не был готов к такому повороту событий. Приходилось учитывать, что британские войска вполне могли высадиться в Греции. Положение осложнилось тем, что итальянские формирования потерпели поражение, греки перешли в контрнаступление и вторглись в Албанию. Муссолини обратился за помощью, и появление немецких войск на Балканах не улучшило и без того непростые русско-германские отношения. Йодль, понимая, что рано или поздно Греция должна подвергнуться нападению, позже чрезвычайно пренебрежительно говорил о «необыкновенном подвиге» Муссолини.

Летом Гитлер всерьез взялся за рассмотрение вопроса, связанного с нападением на Советский Союз. Мысль об увеличении «жизненного пространства» давно не давала ему покоя и к тому же составляла основу его собственной теории. Гитлер всегда испытывал недоверие к России. Кроме того, Советский Союз нацеливался не только на Финляндию, но стремился завладеть всеми территориями, которыми когда-то владели русские цари.

Поскольку о быстром поражении Англии не могло быть и речи и несмотря на тот факт, что Франция, британский «континентальный меч», оказалась беспомощной, встал вопрос о надежном сырьевом источнике, который смог бы обеспечить ведение длительной войны. В донесениях из Москвы Шуленбург клятвенно заверял Гитлера, что Сталин искренне стремится поддерживать с Германией дружеские отношения, но Гитлер был постоянен в своих привычках и образе мыслей.

С его точки зрения, СССР был новым потенциальным «континентальным мечом» Британии. Йодль говорил, что в один прекрасный день окажется, что русские просто хладнокровные шантажисты и, вполне вероятно, сами могут напасть на Германию.

В начале августа 1940 года Гитлер отдал приказ готовить Польшу в качестве плацдарма для восточной кампании; заняться ремонтом необходимых в этом случае железнодорожных путей, дорог, летных полей. В августе на восток были переброшены десять пехотных и две танковые дивизии.

Восточная кампания, по оценке Гитлера, могла потребовать от восьмидесяти до ста дивизий. По предварительной оценке враг на тот момент располагал семьюдесятью пятью, а возможно, даже пятьюдесятью дивизиями. Исчерпывающую информацию не мог предоставить ни отдел иностранных армий Генерального штаба, который возглавлял полковник Кайнцель, ни военный атташе в Москве генерал Кестринг, ни его заместитель полковник Кребс, который часто бывал в Советском Союзе. Кестринг, однако, предупреждал, что не стоит недооценивать силы противника.

На начальной стадии приказ составить план восточной кампании получил генерал-майор Маркс, начальник штаба 18-й армии, бывший сотрудник Шлейхера, хорошо знавший Россию. В качестве южного плацдарма Маркс предложил использовать Румынию, а на севере он рассчитывал на участие Финляндии. Генеральный штаб внес коррективы в первоначальный план, который не учитывал возможность отступления советских войск в глубь необъятных российских просторов.