Герои «безгеройного времени»

И наконец, как ни одним из детективных авторов, учтен Флемингом чрезвычайно развившийся интерес ко всякого рода информации. Романы Флеминга не только украшены модными именами от Пикассо до Юрия Гагарина и модными проблемами, включая аллергию, гипнопедию, золотой запас, геральдику, мистический культ вуду - таинственную языческую секту Гаити - и многое другое, они содержат множество полезных описаний и фактических сведений, дающих пищу читательскому любопытству.

Кингсли Эмис даже назвал «эффектом Флеминга» эту способность придавать невероятному подобие правдоподобия с помощью технических подробностей и деталей повседневности.

Правда, английские критики не без юмора относятся к этому «псевдовсезнайству, придающему книгам о Бонде их псевдоправдивость». Даже Кингсли Эмис - поклонник Флеминга, - поддавшись всеобщему критическому азарту, ловит своего героя на ошибках и неточностях. Но так или иначе, для читателя романы Флеминга, кроме всего прочего, еще и познавательны.

Вы найдете у него рассказ об английских гербах и экскурс в историю Бонд-стрит. Сведения о форте Нокс - сокровищнице Штатов; способы похищения бриллиантов и вывоза старинного пиратского клада золотых монет. Закулисные махинации на скачках и в игорных притонах. Описания ужасных обрядов таинственных и могущественных сект, а также квалифицированные рассуждения о сравнительных качествах раз личных систем револьверов - от «беретты» до «вальтера» - и весьма авторитетную оценку различных марок машин. И подробное, обдуманное меню всех завтраков, обедов и ужинов, которые когда-либо поглотил Бонд в фешенебельных ресторанах всех частей света, а также упоминания их фирменных блюд. И дотошнейшие перечисления всех предметов мужского туалета, от трусиков до галстука, употребляемых Бондом, с педантическим указанием фирм.

«Он одевается на Сэвил-роу, я на Корк-стрит. Это несколько дешевле», - уточняет автор в интервью «007 и я». Все это стяжало Флемингу насмешки, но не помешало, как мы видели, Бонду стать законодателем моды даже для французов; и ныне пушкинские строки «как денди лондонский одет» остается лишь чуть-чуть перефразировать.

Таким образом, читательская идентификация приобретает здесь дополнительный соблазн: с Бондом он приобщается к сокровенным тайнам «шикарной жизни». Ибо вы найдете в романах Флеминга достойные старого Бедекера описания отелей, баров, пляжей и снежных трасс от Майами-бич до высокогорных швейцарских санаториев, куда заботливая судьба то и дело забрасывает Бонда в поисках противника. В этом отношении Флеминг доподлинно документален, и искатели «красивой жизни» могут пользоваться им почти как путеводителем и справочником.

В том же итальянском сборнике «Казус Джеймса Бонда», который содержит интереснейшие социологические и литературоведческие исследования, есть довольно комическая статья: вполне серьезная экспертиза вкусов Бонда в области напитков, в вопросах кухни и с точки зрения одежды. Автор приводит мнения виднейших специалистов и в конце концов приходит к важному выводу: во всех этих вопросах Джеймс Бойд не невежда, не сноб, не пижон. Он настоящий джентльмен. Конечно, сколь это возможно для тайного агента...

Тут мы сталкиваемся с любопытной особенностью детектива Флеминга или, если хотите, читательского «заказа»: речь идет о столь очевидной сейчас во всех искусствах и во всех жанрах тяге к документальности. В «бондиане» внимательный взгляд легко угадает ее изнанку.

Если в жестоком документализме таких антифашистских лент, как «Майн кампф», таких пьес, как «Дело Оппенгеймера», очевидна тяга к правде и отталкивание от лжи, то своеобразный «документализм» «бондианы» обнаруживает другую, гораздо менее очевидную, менее замеченную сторону явления: бессилие перед разрозненными и самодовлеющими фактами, неспособность к обобщению; своего рода «антифилософию». В реестровой перечислительностн романов Флеминга дает себя знать обывательский прагматизм.

...Итак, детектив Флеминга оперативен: он легко включает в себя элементы всяческих сенсаций - политики, «thriller» с изощренными пытками, фантастики и рекламного проспекта, модного журнала и сексуального фильма с «ню».

И все-таки мифом сделало Бонда кино...

Бонд стал символом и знамением времени вместе с Биллами и Счастливчиком Докимом, с рассерженными молодыми людьми и Элизабет Тейлор и вместе со всеми прочими безбожно разрекламированными рысаками и жокеями на карусели популярности.

Пенелопа Хастон, «Sight and Sound», 1964/65, зима

...Жерло огромной трубы, нацеленное с экрана. В сечении трубы появляется фигурка в шляпе, с пистолетом в руках. Бах-бах! - человек стреляет прямо в зал...