Герои битвы за Крым

По свидетельству очевидцев, около 1.30 ночи 1 июля Петров, Моргунов, Крылов, Чухнов и ряд других командиров штаба армии, штабов соединений, командиров соединений и комиссаров спустились по винтовому трапу в левый подземный ход-потерну 35-й береговой башенной батареи, которая с прошлой ночи стала запасным командным пунктом как СОР, так и Приморской армии. Пройдя по потерне, они вышли на поверхность через левый командно-дальномерный пост недалеко от спуска к рейдовому причалу. На прибрежных скалах и в непосредственной близости от причала, охранявшегося бойцами из состава отдельного батальона охраны 35-й батареи, собралось несколько тысяч неорганизованных военных и гражданских лиц.

Подполковник Семечкин, начальник отдела укомплектования Приморской армии, позднее рассказывал: «Мы шли на посадку на подводную лодку. Я шел впереди Петрова. В это время кто-то из толпы стал ругательски кричать: «Вы такие-разэдакие, нас бросаете, а сами бежите». И тут дал очередь из автомата по командующему генералу Петрову. Но так как я находился впереди него, то вся очередь попала в меня. Я упал…»^{162} Кто стрелял — определять было не ко времени. Главное — удалось пройти к причалу, с которого на небольшом буксире «Папанин» комсостав был переправлен на стоявшую невдалеке подводную лодку Щ-209. Приняв на борт 63 человека, она в 2.59 начала движение на Новороссийск, куда и прибыла утром 4 июля.

О том, что предшествовало эвакуации, рассказал Маршал Советского Союза Н. И. Крылов, напомним — тогдашний начальник штаба Приморской армии. «Я оставался у телефонов, когда на батарее в восьмом часу вечера состоялось совместное заседание Военных советов флота и Приморской армии, на котором вице-адмирал Октябрьский огласил полученную из Москвы телеграмму с разрешением оставить Севастополь, ввиду исчерпания всех возможностей его обороны, и о порядке эвакуации.

Генерал Петров, куда-то спешивший, изложил мне все это очень кратко, и, помню, само слово «эвакуация» прозвучало весьма неожиданно, — продолжает Крылов. — А что это относится и персонально ко мне, что я в числе других командиров должен через несколько часов отбыть на подводной лодке, Ивану Ефимовичу пришлось повторить дважды. Наверно, мое лицо все еще выражало недоумение, и командарм произнес уже строго:

— Мы же с вами военные люди, Николай Иванович. Где мы нужнее, решать не нам. Поймите — это приказ.

Не знаю, был ли в моей службе другой приказ, которому я подчинился с таким тяжелым чувством. Не понимал, почему должен уйти в числе первых. Мысль, что это, может быть, избавит меня от гибели, как-то не приносила облегчения…»^{163}

Следует сказать, что в телеграмме, в 9.00 30 июня направленной Октябрьским и Кулаковым наркому ВМФ Кузнецову и командующему Северо-Кавказским фронтом Будённому и содержащей просьбу разрешить эвакуацию руководящего состава (200–500 человек) на Кавказ, генерал Петров фигурировал как остававшийся вместо Октябрьского командующим СОР. Генерал Моргунов должен был остаться в ранге его заместителя. Но уже после того, как разрешение было получено, на последнем совместном заседании Военных советов Черноморского флота и Приморской армии, начавшемся в 19.50, Октябрьского убедили в том, что оставлять Петрова и Моргунова нет необходимости. Решили, что ни полнокровных частей, ни боеприпасов нет, поэтому с задачей удержать оборону на день-два справится один из командиров дивизий. Выбор пал на генерала Новикова, поскольку его сектор обороны отстаивал Херсонесский полуостров, куда отходили остатки войск.

Директива же маршала Будённого, в которой предписывалось «Октябрьскому и Кулакову срочно отбыть в Новороссийск для организации вывоза раненых, войск, ценностей, генерал-майору Петрову немедленно разработать план последовательного отвода к месту погрузки раненых и частей, выделенных для переброски в первую очередь. Остаткам войск вести упорную оборону, от которой зависит успех вывоза», пришла на узел связи 35-й батареи с большим опозданием. Командующий Приморской армией со своим штабом к этому моменту был уже далеко в море на пути в Новороссийск.

Мысль об эвакуации явно родилась в головах руководителей СОР в самые последние дни. По-настоящему ее последствия не были продуманы. Мало того что расположение части (да еще и по известным причинам без предупреждения подчиненных) покидал командир. В неменьшей мере утрате управления войсками способствовал и приказ о переходе всего старшего командного состава армии и флота в расположение 35-й башенной батареи, где к концу дня 1 июля собралось не менее двух тысяч человек. Зачем это было сделано? Ведь необходимым количеством судов и кораблей, способных прорваться к Севастополю, флот просто не располагал. А что касается рядовых участников обороны последних дней Севастополя (а во многих случаях и старших офицеров), то большинство из них даже не подозревало, что командование СОР оставляло их сражаться, чтобы решить единственную задачу — прикрыть район своей собственной эвакуации и, если удастся, вывоза старшего командного состава.