Герои Брестской крепости

Усталые бойцы в эту ночь почти не смыкали глаз или дремали поочередно, урывками, — надо было зорко следить, чтобы враги не подобрались под покровом темноты и не атаковали внезапно. Но командование противника, видимо, решило дать в эту ночь отдых своим пехотинцам, до предела измотанным во вчерашних ожесточенных боях. Враг пополнял поредевшие штурмовые отряды, подтягивал свежие подразделения, эвакуировал раненых и тоже хоронил убитых. Ночь прошла довольно спокойно.

А с утра все началось снова, с удвоенной силой. С первыми проблесками рассвета артиллерия противника, теперь уже расставленная по всему кольцу осады, стала засыпать крепость снарядами и пикировщики закружились над головами бойцов. Снова все вокруг заволокло дымом, опять здесь и там вспыхнули пожары, и вдоль всей линии обороны затрещали пулеметы, автоматы и винтовки. Штурм крепости возобновился.

И опять, как вчера, группы автоматчиков прорывались через валы, проникали в северную часть крепости и настойчиво атаковали центральную цитадель. Отряды противника вышли на северный берег Мухавца и засели в кустах по обе стороны моста, ведущего к трехарочным воротам. Их пулеметы непрерывно обстреливали оттуда окна и бойницы казарм, и несколько раз автоматчики форсировали вброд рукав Мухавца, врываясь на восточный угол Центрального острова. Тогда Матевосян, которому комиссар Фомин поручил этот участок обороны, выводил своих людей из ограды Белого дворца в штыковую атаку.

Сквозь грохот взрывов и треск стрельбы слышался певучий и тревожный звук горна, играющего сигнал атаки, в перестук пулеметов и автоматов вплеталась раскатистая сухая дробь барабана — горнист и барабанщик полка шли в рядах атакующих бойцов. Уже один вид этих людей, покрытых пылью и пороховой копотью, с измученными, но суровыми и решительными лицами, с воспаленными от дыма и бессонницы глазами, был страшным для врага. Их громовое «ура», их стремительный штыковой удар неизменно обращали противника в бегство. Каждый раз попытки фашистов закрепиться на северо-восточной окраине Центрального острова заканчивались потерей нескольких десятков своих автоматчиков.

Противник по-прежнему атаковал казармы и со стороны Южного острова, через Холмский мост. Но здесь бойцы комиссара Фомина уверенно отражали этот натиск огнем из окон первого и второго этажей. Теперь у них были не только пулеметы и винтовки. В одном из складов боепитания, уцелевшем от вражеского обстрела, были найдены автоматы ППД, которыми тут же вооружилась часть стрелков. Полковые минометчики нашли в этом складе небольшой запас мин и теперь стреляли из окон по расположению противника в районе госпиталя. Возникло даже своеобразное состязание в меткости стрельбы: минометчики били по большому флагу со свастикой, который был поднят над крышей главного госпитального корпуса. Дважды гитлеровцы устанавливали этот флаг и дважды минометчики сбивали его.

В этот день автоматы и минометы появились и в расположении 333-го полка. Еще накануне боеприпасы здесь были на исходе: стрелки израсходовали почти все свои патроны в непрерывных боях: первого дня. За ночь удалось-собрать несколько немецких автоматов и обойм с патронами — их сняли с убитых солдат противника. Но этого хватило бы ненадолго, и люди с тоской думали о том, что произойдет, когда этот небольшой запас патронов иссякнет.

Воспитанник Петя Клыпа. 1941 г.

И вдруг положение было спасено благодаря подростку, воспитаннику музыкантского взвода 333-го полка Пете Клыпе.

Пете Клыпе было четырнадцать лет, но небольшой рост делал его скорее похожим на 10—12-летнего мальчика. Очень подвижной, сообразительный и смелый, он был всеобщим любимцем.

Сын старого коммуниста, железнодорожника из Брянска, рано потерявший отца, он уже с двенадцати лет ушел в армию, где служили его старшие братья. Так попал он и в Брестскую крепость — его брат лейтенант Николай Клыпа был командиром музыкантского взвода 333-го полка, а Петя был зачислен в этот же взвод воспитанником и играл в оркестре на трубе. Облаченный в новенькую красноармейскую форму, сшитую специально для него, он носил ее с особым мальчишеским достоинством, с безупречной военной выправкой, и все в крепости знали и любили этого маленького смышленого бойца.

Вечером в субботу лейтенант Николай Клыпа, как обычно, ушел на свою квартиру, находившуюся вне крепости, и с началом войны уже не смог присоединиться к своему взводу. Петя же по случайности остался ночевать в казарме музыкантов вместе со своим товарищем, таким же, как он, воспитанником, шестнадцатилетним Колей Новиковым. Там его и застало нападение гитлеровцев.