Герои Брестской крепости

Обитатели подвалов, наоборот, были обречены на вынужденное бездействие. Здесь царила атмосфера мучительной неизвестности, глухой, безысходной тревоги, напряженного тоскливого ожидания. Стоны раненых, плач детей тонули в тяжком грохоте, колебавшем массивные своды. Порой близкие взрывы авиабомб так встряхивали эти подземные коробки, что трескались бетонные полы подвалов и от мощного воздушного удара у людей шла кровь из носа и ушей.

Напрягая слух, женщины жадно ловили долетающие в подвал звуки боя, стараясь угадать, что происходит наверху. Каждый раз бомбежка или обстрел крепости из крупнокалиберных орудий заставляли их дрожать за жизнь детей и за свою участь в ежеминутном ожидании того, что прямое попадание бомбы или снаряда похоронит их под обломками этих тяжелых сводов. Больно сжимали сердце тревожные мысли о судьбе мужей, ведущих бой, и в бессильном отчаянии наблюдали они, как слабеют их дети и смерть от голода и жажды все ближе подступает к ним.

Но это были мужественные женщины, они старались вынести все эти испытания без слез и жалоб, так же стойко, как сражались с врагом там, наверху, их мужья.

Первые дни осажденные ожидали, что с часу на час к ним на выручку подойдут наши войска, стоявшие в окрестностях Бреста, и враг будет разбит и отброшен назад. Но с каждым новым днем надежды эти становились все более несбыточными и перед защитниками крепости все яснее вставала безысходность их борьбы. В этих условиях надо было подумать о судьбе женщин и детей. Как уже известно читателю, они по приказу командования были отправлены в плен.

Трудно передать все, что пришлось пережить этим женщинам там, в плену. Некоторые из них были расстреляны вместе с детьми, над другими издевались, заставляя становиться на колени перед пулеметами и фотографируя эти сцены. С них срывали одежду, избивали и, подгоняя ударами прикладов, погнали потом в Брест, в городскую тюрьму.

Жена одного из командиров Анастасия Никитина-Аршинова рассказывала мне о том, как группу женщин и детей, в которой находилась и она, вели в плен. Был знойный день, и автоматчикам-конвоирам очень не хотелось идти по такой жаре. Отойдя немного от крепости, они хотели расстрелять здесь же на месте всю колонну пленных. Но среди них был один пожилой солдат, решительно воспротивившийся этому расстрелу. То и дело конвоиры останавливали колонну, наводили на женщин и детей автоматы, но каждый раз пожилой солдат, крича и ругаясь, заставлял их отказаться от своего намерения. В конце концов они рассердились на него и ушли назад, в крепость, а он, уже в одиночку, конвоировал пленных до самого Бреста.

Больше двух недель женщины с детьми провели в набитой до отказа Брестской тюрьме, где их морили голодом, а потом кормили гнилой тухлой треской. Но когда их выпустили, то «на свободе» оказалось немногим легче.

В городе и в окрестных деревнях, где поселились жены наших командиров, их ждало немало тяжелых испытаний. Они остались без всяких средств к существованию. Имущество их было разграблено. Чтобы прокормить детей, эти женщины нанимались на самые тяжелые работы, а многие из них, жены наших полковников, майоров, лейтенантов, вынуждены были под угрозой голодной смерти просить милостыню у крестьян. И они ходили по деревням, собирали там добровольное подаяние, поддерживая этим силы своих детей, которых надо было любой ценой сохранить для будущей мирной, свободной жизни.

Во всех испытаниях судьбы эти женщины никогда не теряли веры в будущую победу. Они были убеждены, что рано или поздно на востоке снова загремят советские пушки и Красная Армия принесет им долгожданное освобождение. Все долгие, гнетущие годы оккупации они жили мечтой о том желанном дне, и только эта надежда давала им силы вынести все, что выпало на их долю.

Дочери советской Родины, воспитанные партией борцов, они не прозябали в пассивном ожидании свободы и не забывали о борьбе. Одни из этих женщин приняли участие в деятельности подпольных коммунистических организаций в Бресте и его окрестностях. Другие устанавливали связь с партизанами, выполняли их задания или уходили в отряды. В Брестской области были так называемые семейные партизанские отряды, где вместе с бойцами-мужчинами находились также женщины с детьми.

А потом наступил страшный сорок второй год, когда гитлеровцы начали почти поголовно расстреливать всех, как они говорили, «восточников» — семьи командиров, партийных и советских работников, приехавших в Брестскую область после освобождения Западной Белоруссии. Из местечек и деревень полицаи свозили эти семьи в районный центр Жабнику близ Бреста. Там, на окраине Жабинки, в течение многих дней не смолкал стрекот пулеметов и тела расстрелянных женщин и детей ряд за рядом ложились в заранее выкопанные рвы.